Он так и продолжал стоять с протянутой для рукопожатия рукой, глядя на меня.
– Денис Игоревич! – с нажимом произнесла начальник.
Я встал и протянул кваzи руку.
– Денис Симонов, капитан, дознаватель смертных дел, – сказал я.
И пожал руку мертвяку, в которого сегодня безуспешно стрелял.
Рука Михаила была крепкой (неудивительно) и горячей (само собой). У кваzи нормальная температура тела – тридцать семь целых девять десятых градуса. А ещё они в полтора-два раза сильнее среднестатистического человека.
– Я уверен, что мы сработаемся, – сказал кваzи. – Зовите меня просто Миша.
– Непременно, – ответил я и улыбнулся. – Зовите меня просто Дениска.
Мы смотрели друг на друга, крепко сжав ладони.
– Очень мило, – с сомнением сказала начальник. – Я рада. Тогда, возможно, вы закончите дело, которым с утра занимался Денис? В качестве вживания в обстановку… простите, Михаил Иванович!
– Ничего страшного, – ответил кваzи, не поворачиваясь к ней. – У меня нет предубеждений к слову «жизнь». Это ведь только слово. Пойдёмте, Дениска?
– Пойдём, Мишка! – сказал я.
И так, держась за руки, мы вышли из кабинета нашей суровой восточной начальницы. Я широко улыбался, Михаил смотрел на меня.
В коридоре участка никого не было.
Мы отошли от дверей на два шага и остановились.
– Ну? – просто спросил кваzи.
– Если ты хоть кому-то скажешь хоть единое слово… – прошептал я.
Увы, он ждал продолжения. Пришлось продолжить.
– Я тебя зарою, нежить.
– Мёртвого не так легко убить, юноша, – сказал Михаил Иванович, старый кваzи, только утром приехавший в Москву из земель мёртвых.
– Я умею, – сообщил я.
Он пожал плечами.
А в следующую секунду я оказался прижатым к стене, и ноги мои не доставали до пола с полметра. Старый мёртвый участковый держал меня одной рукой, сгребя в кулак форму так, что затрещали лацканы, а от рубашки полетели пуговицы.
– Убить кваzи – это тебе не детей несмышлёных обезглавить, Денис, – холодно сказал он.
Впрочем, холод мне, конечно, только почудился. Не умеют мёртвые ни любить, ни ненавидеть.
– Вниз посмотри! – прохрипел я.
Он опустил взгляд.
Дуло моего пистолета почти упиралось ему в подбородок, а палец лежал на спусковом крючке.
– Третий раз я не промахнусь, – сказал я.
– Скорее всего, – согласился кваzи.
И разжал руку.
Я рухнул, больно стукнувшись пятками и едва не прикусив язык. Зато устоял. И даже пистолет держал более-менее точно нацеленным.