Теперь он стоял. Его рубашка все еще была расстегнута, галстук криво болтался на обнаженной груди. Каждый раз, когда он делал вдох, мышцы его живота сжимались, и по моему телу вновь пробегала дрожь. Взлохматившиеся волосы торчали во все стороны.
– Почему ты остановилась? – прохрипел он.
Я, шатаясь, отошла от дивана в дальний конец комнаты. Я не знала, что ответить. Все, что я сейчас скажу, будет пропитано похотью, моим желанием, тем, что мы почти сделали, и тем, что я все еще хотела сделать.
– Я… просто… – попыталась я подобрать нужные слова.
– Все в порядке?
Нет, не все. Тень моей первой любви не оставит меня в покое. Но я не сказала правды. Вместо этого я только улыбнулась.
– Все хорошо. Мы просто… слишком торопились, – пролепетала я.
– Слишком торопились, – повторил он.
Я кивнула. Он же стянул галстук и, не глядя, бросил его на стол. Затем застегнул рубашку. Меня так и подмывало сказать ему, чтобы он остановился.
Он поймал мой взгляд.
– Не нужно смотреть на меня так.
– Как именно? – прошептала я.
– Как будто ты хочешь, чтобы мы продолжали.
Я отвела взгляд и ничего не ответила. Макс встал передо мной.
– Ты будешь здесь до конца лета? – спросил он.
Я кивнула, недоуменно глядя на него.
Глубоко вздохнув, Макс пригладил волосы и в упор посмотрел на меня.
– Я не выпущу тебя из вида.
– Из-за того, что только что произошло? – спросила я.
– Скажи, – он указал на диван, – такое с тобой часто случается?
Если бы это случалось со мной часто, мне бы потребовался кардиостимулятор. То, что только что произошло, потрясло меня до глубины души.
– Нет, – помолчав, призналась я.
Похоже, мой ответ его устроил. Он кивнул и, подхватив со стола ключи, шагнул ко мне. Встав напротив меня, он взял мое лицо в свои ладони. Его взгляд был по-прежнему твердым, таким же жадным, как во время поцелуя.
– Подари мне это лето. – Его голос понизился до сексуального шепота. – Пока ты здесь, будь со мной.
– И это все? – удивилась я. – А потом я вольна делать все, что захочу?
Он стиснул зубы.
– Мне не нужно потом. Мне нужно сейчас.
Мы оба избегали вопроса, который напрашивался сам собой: будет ли кто-то из нас свободен после этого лета?
Я, как и он, не могла отрицать, что этот зверский голод возник у нас обоих. В глубине души я понимала, как горько пожалею потом, если упущу этот шанс. Возможно, до конца моих дней.