Выяснилось, что люди уже начали расходиться, и предстояло снова сортировать всех по машинам: кто на поминки, а кто нет. Я огляделась в поисках тех троих, но их уже не было.
Мы с бабушкой сели в машину к дяде Боре. Бабушка спереди, а сзади кроме меня бабВера и бабВаля.
Поминки были в бабушкиной квартире, это казалось мне правильным. Было совершенно невозможно пригласить такую толпу незнакомых людей к нам домой. В наш с мамой дом.
Когда мы вошли, и я увидела масштаб подготовки, мне снова стало стыдно и неловко: почему она не позвала меня? Да, конечно, ей помогали сестры, но они бы могли бы позвать и меня… Я бы могла хотя бы в магазин сходить – у неё на серванте стояло шесть литровых пакетов сока и два полутора литровых, как они их тащили, интересно?
Я бродила по квартире, словно тень. Иногда со мной заговаривали, качали головой, жалели и меня, и маму, но мне постоянно казалось, будто я присутствую тут только наполовину, что другая часть меня где-то не здесь. А где? Осталась на кладбище?
Сели за стол. Меня бомбило. Всё было противно: и люди, и разговоры, есть не хотелось совершенно, но уйти было нельзя.
– Боренька, ну как салат? – с заискивающей интонацией спросила бабВаля.
– Очень вкусный. Но я вам его не рекомендую.
– Почему же?
– А мне тогда меньше достанется.
Все рассмеялись. Как они могли смеяться, шутить? У меня ком в горле стоял, а эти смеялись, тянули рты в улыбках, чавкали, пережевывая, просили налить ещё.
– А ребёнку-то, ребёнку зачем наливаешь?!
– Какой она ребёнок?! Восемнадцать уже есть, замуж пора давно и детей рожать!
– Правда, ну что вы ей богу, она мать потеряла, от одной рюмки ничего ей не будет.
Я будто смотрела на всю сцену со стороны: вот сижу я, опустив плечи. Вот дядя Боря наливает мне в рюмку дешевого коньяка.
– Да как же так?! Дочь вперед матери, – голос бабушки дрогнул, и рюмка у неё в руке задрожала. И она разрыдалась, а вслед за ней разрыдалась и я. Над нами долго кто-то махал руками, как курица-наседка крыльями, бабушке что-то капали в рюмку с водкой, мне тоже совали под нос какую-то ментоловую дрянь, а я отбивалась, и, кажется, в итоге опрокинула этот пузырёк. А потом всё стихло, и сквозь слёзы в голову начал продираться бабушкин голос.
– Никому не пожелаешь. Откуда? У нас в роду все долгожители. У всех хорошие сосуды были.