– Вес к вашим услугам, леди!
Голос его глуховат и хрипловат, словно он простужен, говорит он медленно, растягивая слова, будто подбирая их. Я вздрагиваю и в панике оглядываюсь вокруг – у моей соседки по тротуару глаза уже в районе темечка; слева – трое мужчин, которых с большой натяжкой можно назвать «леди».
– Это он к вам обращается? – спрашиваю соседку.
Она вертит головой так, что мне становится страшно за судьбу ее шеи.
– Это он вам…
– Мне?
Рука в желтоватой кожаной перчатке, из тех, что швыряют обидчику в знак вызова на смертный бой до последней капли крови, маячит перед моим носом.
– Леди, – звучит глуховатый голос, – Примите мою руку…
– Вы с ума сошли? – возмущаюсь я.
Вокруг собираются прохожие, гудят машины, которым всадник перекрыл дорогу.
– Леди, я нахожус в здравом уме, и памят моя тверда, как тверд мой меч. Я прибыл за вам, о прекрасная… – он вопросительно смотрит на меня, в очевидном ожидании, что я представлюсь ему, что я и делаю, сама не зная почему:
– … Мария… Семеновна…
– … о, прекрасная Мария С-семеновна, – не моргнув глазом, но споткнувшись на отчестве, продолжает он. – Я ждал этой минута долгие годы, в испытаниях и тенетах мечтая о владычице моего сердца…
– Вы что, роль репере…тируете, – бормочу я, не в силах понять, зачем здравомыслящему человеку так выряжаться, ездить верхом по улице в такой холод и приставать к женщине сомнительной привлекательности. Может быть, он из драматической студии Дворца техники? Но почему он решил отрепетировать свою роль на мне? Попалась под руку? И зачем лошадь? На лице всадника читается некоторое удивление и нетерпение, но он по-прежнему протягивает мне руку:
– Поедете ли вы со мною, о, божественный леди Мария Семеновна! Я отвезу вас в туда, где ни один негодяй не сможет осквернит даже след вашей прекрасной стопа!
– Прекратите сейчас же издеваться! Никакие негодяи мои следы не оскверняют! – говорю я. – И оставьте меня в покое!
– Ваши покои священны для меня! Ваш рыцар к вашим услугам, о, несравненная леди Мария Семеновна!
Да что же это такое! Что этот клоун о себе возомнил? Что, что со мной не так, если, кроме алкоголиков, бомжей и водителей, ко мне начали цепляться еще и разряженные сумасшедшие всадники?
– Вы артисты? – спрашивает моя, уже ставшая родной, собеседница, вернув глаза на место.