И ещё ниже… уже дланью шершавой по оголённой ключице… А подцепив ленточки – последний рубеж, соединяющий края ворота рубахи, чиркнул по ним, открывая больший доступ к моему телу:
– Зачем так? – в ужасе ахнула, понимая, что уже не отвратим момент близости, а жесты Аспида меня до обморока пугали. Дрожала, во все глаза таращась на мужа. Пламя единственного очага подрагивало, бросая зловещие блики на стены, играя на полу и потолке, на жертвенном алтаре, на Дамире…
От мыслей, что мы одни, я его жена, а Аспид явно намерен закрепить наш брак, уже тёмные оковы небытия смаргивала. Дамир мой истеричный вопрос без ответа оставил и без лишних слов ладонью толкнул на «брачное ложе», пусть оно в данный момент и голый камень в холодной пещере.
О, Великая Лада, даруй мне временное помутнение!
Пусть лучше в обмороке побуду, нежели чувствовать это чудовище!
И поцелуй его не желала ощущать.
Зажмурилась сильно, чтобы не видеть его. Губу закусила, чтобы эта боль притупила другую.
– А ну гляди на меня, – пророкотал Дамир, и его проникновенный голос наполнил пещеру. Но повиновалась, лишь когда он повторил: – Кому велено… – грозным рычанием.
И только поймал мой упрямый взгляд, опять ко мне склонился. Губами по моим, закусанным повёл… Языком, ненавязчиво требуя и зубы разомкнуть.
Нервно качнула головой, мол, не поддамся.
Прищурился недобро Аспид проклятущий, ладонью по шее скользнул да на затылок ее положил, ощутимо сжав, точно сомкнул тиски, и я от неприятного ощущения простонала… Уже ему в рот… Аспид того и ждал. Тотчас завладел моими губами. Нагло, голодно набрасываясь. С мурчанием и гудением утробным…
Тогда я в плечи его руками упёрлась, изо всех сил удерживая на расстоянии и про себя как заклятие твердила: «Мерзкие губы… И поцелуй противный! Аспид окаянный! Лучше Светозара нет никого. И теплее его быть не должно!»
И спасение нашла: заставила перед глазами образу Светозара предстать. Светлые волосы, голубые глаза, волевой подбородок, улыбка милая, белозубая.
«Мой любый!.. Прости, что плоть другому достанется. Думы мои всегда о тебе будут. И сердце моё, хоть и Аспиду принадлежит, но тебе отдано», – как ворожбу твердила, отрешаясь от супружеского долга.
– Открой глаза! – злобный голос Дамира вторгся в мысли.
Я по-прежнему лежала бревном на алтаре и упрямо удерживала образ любимого.