С Катей все шло совершенно иначе и определенно требовало углубления знакомства.
Прямо с порога услышал всхлипывания. Похоже, не один такой умный, и нашлись и другие, сбежавшие от коллектива. Впрочем, не глядя, уже знал, кто это. В онкологии нас семеро стажеров, включая меня. Куча подготовки, десяток дипломов и масса желания приносить пользу. По крайней мере, у Тани. Кроме нее, никто не проявил желания идти в детское отделение.
– Что случилось? – осторожно коснувшись плеча, спросил я. – Тебя кто-то обидел?
Она вцепилась в меня неожиданно сильными руками и принялась обильно заливать слезами халат с табличкой на груди. Оставалось только неловко гладить по голове и проклинать себя за дурость. Мог бы и не вламываться сразу, а подумать.
– Женя умер, – шмыгая носом, произнесла она через несколько минут.
Чуть не ляпнул, что в курсе. На обходе койка оказалась пустой, и лист с назначениями на спинке исчез. Все дружно делали вид, что ничего не произошло, однако догадаться легко. Симпатичный рыжий мальчишка, веселый даже в таком состоянии. Все мать утешал.
Когда я впервые вошел в детское отделение, было очень неприятно осознавать, что почти все дети в коридорах и палатах обречены и им осталось недолго. Очень тяжело смотреть на умирающих. Вдвойне – на малолеток. Взрослые вроде как пожили и получили некие удовольствия и впечатления. Эти и согрешить толком не успели.
– Я могу подменить тебя. Скажу Гурееву, – это наш куратор, – что плохо себя чувствуешь.
– Еще чего! – сердито сказала она, вытирая кулаком остатки слез и растирая под глазами тушь, отчего стала похожей на индейца на тропе войны из немецкого фильма по Карлу Маю. – Он все равно не поверит, – мысленно согласился с Таней, он та еще скотина, – и начнет читать лекцию о невозможности принимать все близко к сердцу. «Врач должен нарастить толстую кожу», – передразнила очень похоже.
– В чем-то он прав. Два десятка в тяжелом состоянии на отделение, и за каждого переживать – никакого здоровья не хватит.
– Молчи уж! – вскричала Таня в голос. На почве гнева даже забыла про свое расстройство и слезы. Хоть какая-то польза.
– Люди смертны, – сказал я без особого сочувствия, – хуже того – внезапно смертны. Я на «скорой» такого насмотрелся…
Очень хотелось рассказать про знакомую красавицу-медсестру, изучающую мочу и кал и называющую их материалом. Нормальный человек непременно скривится, начни она объяснять про анализы. А девушке без разницы. Абстрагируется. Просто работа, за которую получает деньги.