Снова накрыв меня полотенцами, отец вышел из комнаты. Было слышно, как набирается вода в ванне, а из кухни тянуло табачным дымом. Потом он вернулся, раздел меня догола, отнёс в ванную и положил в тёплую воду. Вода окутала моё тело, нежно его лаская и согревая. Я немного расслабилась, стало легче и даже спокойнее.
Когда я уже начала отходить от пережитого стресса, он принёс рюмку с разбавленным коньяком и велел мне это выпить, чтобы ослабить боль и потом быстро уснуть. Я, морщась, выпила, ощутила внутри тепло, а затем – лёгкую слабость и полное безразличие. Он сидел на корточках возле ванны, ласкал в воде моё тело, поглаживая его и немного сжимая. Что он испытывал при этом – желание или стыд – я не знаю, мне просто было уже всё равно. Сознание затуманилось, тело расслабилось и только слегка подёргивалось, когда он касался рукой промежности и вводил палец внутрь моего тела.
Смыв все следы ночного безумия, укутав в чистое полотенце, он отнёс меня на мою кровать, уложил и стал осторожно вытирать полотенцем. Успокаивая и говоря ласковые слова, он легонько касался своими губами сначала лица, а затем – тела, спускаясь всё ниже и ниже. И когда его губы коснулись моего самого интимного места, я испытала лёгкую боль, смешанную с необъяснимым чувственным удовольствием. Я лежала расслабленная и обессиленная, а он усердно «зализывал мои раны».
Чем это было на самом деле: искренним раскаянием, возможностью пожалеть меня или же так неожиданно и очень удобно подвернувшимся случаем испытать извращённое изысканное удовольствие?..
Вскоре я всё же уснула. Во сне я увидела себя плывущей в бескрайнем море. Вода нежно ласкала и обволакивала моё тело, но внутри ощущался ужас того, что в этой бездонной пучине живут чудовища и подводные монстры, которые в любой момент могут всплыть, проглотить меня и утянуть на самое дно.
Последующие дни прошли спокойно и мирно. Отец был добр и внимателен, баловал меня сладостями, покупал игрушки, чтобы задобрить, и всячески мне угождал. После возвращения мамы, он старался поменьше времени проводить дома и чаще сам уезжал за товаром, видимо, чтобы не будить ни во мне, ни в себе воспоминания о той роковой ночи.
Я думаю, что он изначально не успел почувствовать себя настоящим отцом, так как видел в детстве меня очень редко, не участвовал в моём воспитании, и в результате не смог понять, что я не просто его дочь, я – его кровь, и эта кровь ему ещё воздаст с торицей.