Тело – это одежда души, которая отражает её внутреннее содержание и развитие.
Не оттого ли у нас так много разводов в стране, что мы разучились любить душой.
Повсюду люди зациклились на процессе извлекания из организма жидкостей и называют этот процесс «любовью».
Нет же. Такая «семенная дойка» – «псевдолюбовь» никакого отношения ни к любви, ни духовной близости не имеет.
«Псевдолюбовь» ни плохая, ни хорошая – она «пустая» и бесцельная.
Люди растрачивают свой биопотенциал понапрасну в бессмысленном стремлении к мимолётному удовольствию.
Утраченный биопотенциал невосполним…
Отсюда бесплодие духовное и физическое.
Вымирание популяционного вида…
В нас всё ограничено: время, семя, жизнь.
Правильнее будет сказать, что земная «псевдолюбовь», в понимании современников, важнее иллюзорной, «платонической».
Однако «платоническая любовь» никогда не отрицала физического сексуального контакта возлюбленных.
Природа «физической любви» и её основания в «земной» и «божественной» – абсолютно разные. Этим они и отличаются.
При истинной «платонической» любви соитие тел – это вторичное непременное физическое дополнение к близости душ, опровергающее время и пространство, утверждающее бессмертие и счастье в единстве первозданности, когда-то «оторванных» друг от друга «половинок души»: мужского и женского начала.
Репродуктивная псевдолюбовь – это «земная» связь, не выполняющая каких-либо иных функций.
Ничего не изменилось со времён Демосфена8, который говорил, что уважающий себя грек имеет трёх женщин: жену – для продолжения рода, рабыню – для чувственных утех и гетеру – для душевного комфорта. Не так ли рассуждают многие современники, создавая брак для продолжения потомства, нанимая девушку для эскорт-услуг и чувственных утех, обретая, любовницу для «души» …
Навряд ли Демосфен понимал смысл «платонической и истинной любви» …
Думаю о Демосфене вы должны знать.
Это тот косноязычный парень, которого нам в детстве всегда приводили в пример, как образец настойчивости, дисциплины и воли…
Он учился ясно произносить слова, набирая в рот черепки и камешки, произнося речи на берегу моря, при шуме волн, заменявших в данном случае шум толпы, упражнялся в мимике перед зеркалом, причём спускавшийся с потолка меч колол его всякий раз, когда он по привычке приподнимал плечо…