– Один – герой вестерна, другой палестинский пастух, а тут, на нашей земле, где мы выросли, что? Посмотрите вокруг! Одни маршируют под военные марши, другие поют «Интернационал». Полиция всех разгоняет, есть убитые. В Берёзе-Картузской, в «Красных казармах» уже создан концлагерь. Я раз попытался его сфотографировать, еле ноги унес.
Лагерь уже был печально известен. Высокий забор с колючей проволокой, на каждом углу сторожевые вышки с пулеметами… Ворота лагеря никогда не открывались. Слова первого коменданта лагеря Болеслава Греффнера были хорошо известны. Он говорил, что «из Берёзы можно выйти на собственные похороны или в дом умалишённых». Скорее всего, эти слова распространяло правительство, нужно было сеять страх перед лагерем.
– А что тебя вообще туда понесло?
– Туда собирались отправить родителей после ареста. Правда, обошлось. Знаете, за что?
– За что?
– А за то, что они хотят лучшей жизни для рабочих здесь. Пойми, мы здесь живем сотни лет, здесь жили наши деды и прадеды, а ты все про Палестину. В общем, не обижайтесь, я давно сказать собирался. Мы в Барановичи переезжаем. Здесь, если попал на карандаш – точно посадят. Барановичи, они к Советской России поближе, может удастся оттуда перебраться… Родители говорили, что можно, как специалистам, на новые предприятия…
Марек обнял друзей. Окончательно рассориться не хотелось.
– Мы все равно будем вместе…
А еще через два месяца пришел попрощаться Борис. Его семья переезжала в США.
– Лео, если поторопитесь, то и вы сможете переехать в Америку. Вот это страна, вот куда нужно перебираться.
– Ты знаешь, я – в Палестину.
Борис протянул мне маленькую коробочку.
– Вот, возьми на память.
Это был харцерский значок. Борек им дорожил больше всего, но отдавать нужно самое дорогое!
– Он тебе будет напоминать обо мне. Ну и о том, что нужно учиться стрелять.
Мы обнялись.
В Костополе из нашей тройки остался только я.
Так закончился «Блем».
Глава 4. Тель-Авив. Сентябрь, 1975 г. Польский кибуц «Волынь-Б»
– Лео, а что это за кибуц, о котором ты рассказывал? Кибуц же чисто израильское дело?
– Конечно израильское, но к новой жизни нужно было подготовиться, научиться. Только сначала выпьем кофе. Кто-то говорил, что если однажды вы лишите меня кофе, то я устрою революцию…
– По-моему, ты перефразировал Черчилля: «Отнимите у меня сигару – и я объявлю вам войну!»