– Бежим!
Аргилай несся, не разбирая дороги, сквозь непроглядную тьму в сторону деревни. Ночной воздух холодил обнаженный торс. Юноша прыгал через ограды, пробегал по чьим-то грядкам, оббегал дома.
Вдалеке послышался зычный голос Борова. Видимо, староста быстро пришел в себя после удара.
– Найдите их!
Лаи припустил еще быстрее. Впереди показались силуэты людей с факелами. Похоже, он заблудился в темноте и, пробежав круг, вернулся к хибаре. Факелы приближались. Юноша вжался в бревенчатую стену какого-то сарая.
– Пссс. – раздалось над головой.
Аргилай посмотрел вверх. Над ним в темноте белела рука.
– Лезь сюда. – прошептал женский голос.
Юноша, не раздумывая, схватил руку. Рука оказалась на удивление сильной. Перебирая ногами по бревенчатой стене, он вскарабкался и ввалился в чердачное окно. Там была та самая рыжая женщина.
– Пригнись. – прошептала она.
Мимо сарая пронеслись люди с факелами. В крепких руках поблескивали ножи и топоры. Женщина аккуратно высунулась из чердачного окна, и посмотрел вслед.
– Спасибо за помощь. – поблагодарил Лаи. – Если бы не Вы, они бы меня опять сцапали.
– Мы в расчете. – не отворачиваясь от окна, сухо ответила незнакомка.
– Меня Аргилай зовут, – представился юноша. – Можно просто Лаи. Ударение на «а».
– Трицитиана. – бросила через плечо женщина.
– Три-ци-ти-а-на, – старательно по слогам повторил юноша. – Ого, язык сломаешь. А можно просто «Три»?
– Нельзя. – огрызнулась Трица и бесшумно спрыгнула вниз на землю.
Лаи ойкнул от неожиданности, и тоже хотел было прыгнуть из окна за женщиной.
– Куда? – шикнула та.
– Мне с Вами безопаснее. Возьмите меня с собой. – взмолился Аргилай.
– А мне с тобой нет. – отрезала Трицитиана. – Сиди тут или домой вали. – вынесла приговор она и с грацией змеи, бесшумно растворилась в ночи.
– Домой… – вздохнул юноша. – А где он – мой дом?
Выбор не блистал разнообразием. Либо отправляться в дальнейший путь, в полной темноте – без луны и звезд. Не имея никакой цели и не понимая направления. Либо остаться тут, на чердаке, и дождаться утра. Лаи выглянул из чердачного окна и моментально принял решение: лечь спать. Свернувшись калачиком и прижав руками колени к груди, чтобы сохранить остатки тепла, юноша уснул тревожным сном без сновидений.
Трицитиана серьезно облажалась и ругала себя последними словами. Это же надо – сунуться к старосте без оружия, прекрасно зная, что тот вожак разбойников. А это все Копыто, все он. До конца не хотел верить фактам. Отговаривал, убеждал: «Оставь копье, Огненная Фея. И нож не бери, мы же только поговорить.»