В трехлетнем возрасте товарищ Огилви отказался от всех игрушек, кроме барабана, автомата и вертолетика. В шесть лет – на год раньше, чем положено, но Партия великодушно пошла ему навстречу – он присоединился к Юным разведчикам, а в девять лет уже стал командиром отряда. В одиннадцать он сообщил Полиции Мыслей о своем дяде после того, как подслушал разговор, который, как ему показалось, имел преступные наклонности. В семнадцать лет он был районным организатором Молодежной антисексуальной лиги. В девятнадцать сконструировал ручную гранату, которая была принята на вооружение Министерством Мира и которая при первом же испытании убила тридцать одного евразийского заключенного за раз. В двадцать три года он героически погиб в бою. Преследуемый вражескими реактивными самолетами во время полета над Индийским океаном с важными депешами, он утяжелил свое тело пулеметом и выпрыгнул из вертолета в воду, захватив собой на дно и сами депеши, чтобы они не достались врагу – так он и погиб, сказал Большой Брат, и этот поступок непроизвольно вызывает чувство белой зависти. Большой Брат добавил несколько замечаний о чистоте и целеустремленности жизни товарища Огилви. Он был категорическим трезвенником и не курил, не тратил время на глупые развлечения, и ежедневно занимался в спортзале, а еще дал обет безбрачия, считая брак и заботу о семье несовместимыми с круглосуточным служением своей родине. Он не говорил ни о чем, кроме принципов ангсоца, и единственной целью его жизни было уничтожение евразийского врага и охота на шпионов, саботажников, мыслепреступников и предателей великого государства Океания.
Уинстон все никак не мог решить, наградить ли товарища Огилви орденом «За выдающиеся заслуги», но в конце концов все же отказался от этой затеи из-за ненужных перекрестных ссылок и перепроверок, которые это может повлечь за собой.
Он снова взглянул на своего соперника в противоположной кабинке. Теперь он уже был почти уверен, что Тиллотсон был занят той же работой, что и он сам. Невозможно было узнать, чья версия будет в конце концов принята как окончательная, но он был глубоко убежден, что это будет его собственная работа. Товарищ Огилви, о котором час назад никто не знал, теперь стал фактом. Ему показалось любопытным, что можно создавать мертвых людей, а не живых. Товарищ Огилви, которого никогда не существовало в настоящем, теперь существовал в прошлом, и как только факт подмены будет забыт, его существование будет таким же достоверным, как и существование Карла Великого или Юлия Цезаря.