– Лёшенька, я тебе мяса варёного принесла, водички вот холодненькой испей, – пыталась хоть как-то облегчить его долю добросердечная Анна. Но мальчишка продолжал стоять не шелохнувшись, стойко неся свою штрафную вахту.
Павел же издевался, как только мог, подчёркнуто громко прихлебывая из ковшика холодную воду и прохаживаясь буквально в полуметре от часового. Возмездие не заставило себя долго ждать. Как-то, слишком увлёкшись своей мелкой местью, он перешёл все дозволенные рамки и со смешком дёрнул молчаливую, как статуя, фигуру за ремень. Приклад тяжёлой фузеи неожиданно резко ударил его сверху по стопе, заставив что есть мочи заорать от боли.
– Часовой есть лицо неприкосновенное! Отойти на три шага от поста! – раздался рык часового, и в лицо отскочившего и оторопевшего от неожиданности Павла уставился трёхгранный наточенный штык.
Как ни странно, никаких неприятностей за этот инцидент не последовало, скорее всего, старый елизаветинский офицер провёл «политбеседу» со своим старшеньким, и он теперь обходил одинокую фигуру у крыльца большим полукругом.
24 апреля, в предпоследний день постовой службы, у Лёшки был день рождения. На вопрос отца, не нужно ли перенести караульный день на последующий, штрафник только молча покрутил головой в треуголке и занял свой пост.
– Упрямый, шельмец! – то ли одобряя, то ли осуждая его, ругнулся Пётр Григорьевич и зашёл в дом.
Так и прошла эта долгая и тяжёлая неделя.
25 апреля, сдавая дежурство отцу, Алексей подал по всей форме письменный рапорт и пошёл отсыпаться. А отставной елизаветинский майор сидел, глубоко задумавшись, за письменным столом кабинета и время от времени поглядывал на бумагу, где стояло лаконичное:
«Прошу вас, отправить меня из отпуска для постоянной службы в первую дунайскую армию генерал-аншефа графа Петра Александровича Румянцева.
Старший сержант гвардии Егоров А.П.
25.04.1770 г., подпись».
Глава 8. Дорога в действующую армию
– Ну что, Алексей, вот и настала нам пора прощаться, – с отчётливо слышной ноткой грусти в голосе сказал сыну Пётр Григорьевич. – Может быть, оно так и лучше будет, всё равно ведь вам с Пашкой не ужиться здесь вместе. Рановато, конечно, тебя ещё на службу определять, цельный год ведь по всем срокам своего первого офицерского чина ждать. Ну так ведь и я ещё при императрице Анне Иоанновне в своём полку в капралах службу начинал, а то время уж не в пример вот энтому, весьма смутное тогда было. Без немецкой фамилии или же без Биронской протекции дальше унтеров и вовсе тогда нашему русаку ходу не было. Сейчас-то, конечно, уже полегче с этим стало. Жаль вот только, что с гвардейским чином тебе придётся расстаться, на обычный армейский его сменив. Ну да, с другой стороны, ну его, ещё наберёшься какой-нибудь дури в столицах, а в действующей армии-то чай всегда при деле будешь.