– Ну что, добился? – в который раз зло шептала Нинка. – Теперь он потерялся, а она, видишь, как нервничает.
– Может, еще приведут? – неуверенно спрашивал Лешка, кусая от волнения губы.
– А если он упадет в люк и умрет? – продолжала терзать мальчишку подруга. – А если его заберут в милицию, и он там будет сидеть с бомжами? А если…
– Ну хватит, – наконец оборвал он Нинку. – Что ты предлагаешь?
На секунду девочка смешалась.
– Нужно рассказать маме, – неуверенно сказала она.
– Вот еще, – буркнул Леша. – Разбежался. У меня и дома никого нет.
– Ах так, – тут же вспыхнула Нинка, – ну тогда я сама пойду! К себе!
– Ну и иди! Изменщица!
Девочка обернулась, пальцы ее сами собой сжались в кулачки. Костяшки пальцев побелели.
– Я про себя расскажу! Скажу, что это я сама! А ты сиди здесь, сиди! Трус!!
Нинка прошла метров десять, когда сзади ее нагнал Лешка. Сердито сопя и не глядя на подругу, пошел рядом.
Возле двери Нининой квартиры решимость детей куда-то испарилась. Только страх оказаться трусом друг перед дружкой не позволил им убежать. Наконец Лешка шмыгнул носом и, подпрыгнув, позвонил. Нинкина мама появилась перед детьми в кухонном фартуке – жарила котлеты.
Едва войдя в дом, Нинка заревела во весь голос и бухнулась на колени. Она помнила, что так сделал отец, когда однажды пропадал где-то три дня. Мама тогда его долго ругала, но потом простила. Лешка крепился, но совсем сдержать слез не смог, они капали из часто моргающих глаз.
Сбиваясь и пытаясь взвалить все на себя одного, дети взахлеб, наперебой поведали тете Маше о своем жутком преступлении. Сначала женщина слушала их с улыбкой, потом подбежала к окну, убедилась, что Юля сидит на скамейке, выключила плиту, схватила детей за руки и побежала во двор.
Юля почувствовала, что все внутри холодеет и куда-то проваливается, когда перед ней остановилась соседка отца Маша вместе с плачущими детьми.
– Ну, говорите, – грозно приказала Маша, дернув их за руки.
– Я за то, что он, – завыл Лешка, – меня вчера Бегемотихе выдаал!
– Мы не думали, что он так сильно потеряется, – всхлипывая, вторила Нинка.
Юля переводила взгляд с Лешки на Нинку, ничего не понимала, но чувствовала, что подтверждаются ее худшие подозрения.
– А ну цыц! – вдруг приказала Маша.
Дети разом замолчали. Быстро и толково женщина объяснила Юле, что натворили сорванцы.