– А почему твой отец так смеялся, когда я сказал, что хочу убежать?
– Так отсюда нельзя убежать. Этот мир очень маленький – эта равнина и все.
Ишан не поверил, пошел, посмотрел. Да, действительно, равнина оканчивалась обрывом, а сама скала плыла в воздухе, словно серое облако.
– Вот видишь, – вздохнула Маташ. – Только отец знает, как отсюда уйти, даже я не могу.
– Твой отец див?
Она вздохнула.
– Давай не будем об этом.
Ишан сделал вид, что обиделся.
– Не обижайся, он сам все тебе расскажет, а если нет, я расскажу.
– Завтра?
– Завтра.
Вскоре живот снова дал знать, что не прочь бы поесть. Хитрый, дома Ишан после такой еды до вечера бы не ел, и еще бы до следующего дня хватило, а тут живот знает, что плов неподалеку, вот и начинает бунтовать.
– Не перекусить бы нам?
– Хорошо.
На этот раз Маташ принесла темный плов. Он был острее и имел сладковатый вкус. Ишан ел и нахваливал. Маленькая хозяйка расцвела и поспешила похвастаться.
– Я умею готовить двадцать блюд из риса.
Ишан поспешил осадить ее.
– Двадцать блюд – дело нехитрое, если разные сорта риса. Попробуй приготовить двадцать блюд из одного сорта. Сможешь?
Маташ задумалась.
– Семь смогу, нет, восемь, больше не смогу.
– Вот видишь. Кстати, откуда у вас пища?
– Рис, муку, масло отец приносит, мясо – Шамсин.
– Кто это?
– Ты его увидишь.
– Ты же говорила, здесь, кроме вас, никого нет.
– Людей нет.
– Значит, Шамсин – не человек.
– Нет… Ты поел, чай будешь?
– Чай?
– С халвой.
– С халвой!?
– Почему ты так поразился?
– У вас и халва есть?
– Есть.
– Каждый день?
– Каждый день, если хотим, а у вас?
– У нас… я халву раз в жизни ел. За халвой я в город шел. Три дня туда, три дня назад, день там.
– Ты так ее любишь?
– Не для меня, для Ашат. Она заболела, все ей кажется горьким, а ей молоко пить нужно. Вот я и подумал, если достать халвы, может, ей станет лучше?
Маташ задумалась.
– А кто такая Ашат?
– Ашат? – Ишан прикрыл глаза, вспоминая образ. – Она высокая, почти такая, как я, стройная, как кипарис. Волосы у нее черные, как самая темная ночь, а глаза синие, как небо. Ее улыбка похожа на радугу после дождя…
Когда он замолчал, Маташ долго ничего не говорила, смотрела вдаль, и взгляд у нее был странный.
– А я? – наконец сказала девочка, – какая я?
– Ты? Ты маленькая, гибкая, как молодая ива, волосы у тебя черные, как перья в крыле ворона, глаза бирюзовые, как глубокие озера, а смех, как журчание весеннего ручья…