Они пили чай с овсяным печеньем и бутербродами и разглядывали примитивную карту, нарисованную Феофаном Феофановичем Позолотовым. На карте был изображен отрезок улицы Краснознаменной в городке Лещёв, по которой предположительно и топал одноногий медведь.
– У гостиницы «Колос» его увидели двое командированных, – ткнул крючковатым пальцем в квадратик, изображавший гостиницу Феофан Феофанович. – Они хоть и выпивали, но не настолько, чтобы им черти виделись. Они только подтвердили слова других свидетелей. Ты уже позвонил нашему Борщову? – спросил он у Кирилла.
– Сейчас позвоню, – кивнул тот.
– А кто такой Борщов? – поинтересовалась Юля.
– Мой друг из уголовки, – пояснил Следопыт. – Я вам говорил – он ведет это дело.
– А-а! – кивнула Юля. – Помню. А почему «нашему»?
– Он тоже мой ученик, – напомнил Позолотов. – Троечником был этот Борщов. Его все Кирилл тянул за уши. – Белозерский достал из кармашка телефон и набрал номер. – Вот в полицию и пошел, – добавил архивариус. – Балбес.
– Тсс! – прервал его воспоминания Следопыт. – Алло, Игнат? Привет, Белозерский. Не помешал? Хорошо. Есть какие-нибудь новости? Тайна следствия? Да ладно тебе. Что, никаких новостей? Да почему не верю? Верю. Я буду проезжать мимо вас, хотел наведаться в Лещёв. С меня коньяк… Что есть? – вдруг нахмурился он. – Кино? Какое кино? Про медведя? – Кирилл поймал взгляд Юли. – На Ютубе? Набрать «Медведь на костыле»? Ладно, наберу. Завтра буду у вас. Да, пока. Две возьму коньяка, две! – усмехнулся он и дал отбой. – Невероятно, – покачал головой Кирилл. – Кто-то записал медведя на одной ноге, в ту ночь, в Лещёве, и выложил на Ютубе.
– Мы так и поняли, – кивнула Юля.
Она уже взяла со стола свой айфон и теперь выходила в Интернет.
– Мы сейчас увидим это чудище? – с горящими глазами прошептал Феофан Феофанович. – Не верю!
– Сейчас и увидим, что это за зверь, – отозвался Кирилл.
– Ну, храбрецы – записали! – не слушая его, твердил Феофан Феофанович. – Невероятно!
– Эх, если будет ряженый, я разозлюсь! – вздохнул Белозерский. – Заранее прошу прощения, Юленька.
Но девушка не слушала ни того, ни другого – она сосредоточенно набирала текст.
– Ну же, Юленька! Ну же! – простонал Феофан Феофанович.
И вдруг они услышали звериный рев.
– Вот оно! – воскликнула Юля. – Чудище!
Это было невероятно. Страшно. По ночной улице, бледно освещенной фонарями, вразвалку шел медведь на нижних конечностях. Как в цирке! Но правой ноги у него не было – он шел на костыле. На протезе! Как человек-калека. Но это не был человек, переодетый в медведя. И это была не кукла. По улице ловко шло огромное животное, чуть пошатываясь, стуча деревяшкой по асфальту. Зверя то словно тянуло к домам, и он подходил ближе, то вновь возвращался на середину улицы. Но страшнее всего был его рев. Он ковылял, задирал морду и ревел, но этот рев был особенный. От него мороз бежал по коже, потому что через медвежье рыканье была слышна человеческая речь. «Ногу! – услышали они. – Ногу!» Особенно четко эти слова прозвучали в тот момент, когда медведь проходил мимо безымянного кинооператора.