Последняя неделя зимы была примечательна, на первый взгляд, исключительно блинами и замесом в Сирии. Тут горит соломенное чучело, там – турецкие танки. Дым коромыслом. А между тем в стройной картине нашего хаоса добавилось ярких красок: власти неожиданно проговорились о том, кто их кормит, оппозиция занялась оккультизмом, сенаторы начали выходить из анабиоза, а Путин и сухой лед подтвердили, что эти ваши интернеты – зло.
Бога придется включить в Конституцию. Это стало понятно после субботнего марша памяти Бориса Немцова. Оппозиция каким-то образом выяснила, что покойного Бориса Ефимовича держат в заточении. Как еще объяснить скандирование на марше лозунга «Свободу Борису Немцову!»? Не ясно, конечно, кто конкретно – то ли черти, то ли ангелы. Но очевидно, что требование выдвигалось к Богу, как к творцу всего сущего. Ну вот, чтобы требование перевести в правовое поле, и придется Бога внести в Основной закон. Пусть теперь оппозиция попробует против поправок к Конституции выступить. За что боролись, как говорится…
Путин, кстати, на неделе поддержал поправку, которой запрещается всем чиновникам (вплоть до президента) иметь зарубежные счета. Это помимо требования о российском гражданстве. Подтвердил, что поправки вступят в силу сразу после подписания закона и будут распространятся и на нынешнюю власть тоже. Если перевести на бытовой язык – потребовал от чиновников собирать чемоданы. Это, на самом деле, полумеры. Нужно бы еще прописать, что, например, министру здравоохранения, всем сотрудникам министерства и их детям и родственникам разрешается лечиться только в государственных больницах, министру транспорта – пользоваться только «Суперджетом», детишкам чиновников из Минобразования – учиться только в России и только в государственных школах… И так далее, по аналогии. Эффект поразительный будет.
Это, конечно, мечта, но так хочется увидеть: вот наши власть имущие проверили чемоданы, все ли в порядке, пошарили по карманам, все ли на месте, покашляли, покурили, посидели на дорожку… Потянулись клином в теплые края, в свои золотые гнездовья. И след их простыл. Ведь из нас никто не всплакнет даже (разве что от счастья).