Волоски тут и там сквозь рубашку.
Станколит, следом Ржевская. Ты
в полудреме стоишь на развилке
трех вокзалов, у камня, у касс.
С Ярославки – коня потеряешь,
с Ленинградки – Москву обретешь,
а с Казанского – домик саманный,
пруд прогорклый курортного юга,
детство номер двенадцать у речки,
возвращение в то, чего не было.
Ноутбук ничего не помнит,
ноутбук может только придумать.
Такова объективная данность:
персонаж, волоски сквозь рубашку,
едет к Курскому мимо развилки.
А Палашка – всамделишный автор,
дщерь врожденного вакуумия —
безрассудно витает повсюду
мелким кеглем, тахомой, курсивом,
каблуки в листопадаль вонзив,
смотрит внутрь, наружу, поверх.
Излечи себя сам, нафтизин,
засчитай себе, батюшка, грех.
Ты конечен, но невыразим.