– Добро пожаловать! Мистер Картер, прошу, следуйте за мной, – открылись большие двойные двери, но тому Голиафу все равно пришлось немного пригнуться.
Джон шёл по довольно просторному коридору с неприятным чувством: холодный, бледный свет отражался от натертого до блеска кафельного пола.
«Точно никак у Ксавьера», – подметил Джон.
Запах моющих средств и всевозможных таблеток пронизывали тот коридор, что не могло не напомнить Джону о последнем посещении больницы. Он зажмурил глаза и сжал кулаки, но вдруг, он почувствовал прикосновение к своему плечу. Когда он открыл глаза, они уже стояли в холле огромных размеров, где потолок был стеклянный, а пол из черного дерева. Этот холл включал в себя несколько выходов, ведущих на разные этажи. В центре стоял столик, два кожаных дивана, три кресла, автомат с газировкой, на стене висел широкоугольный телевизор. Это все умещалось на одном большом ковре из натурального шелка. В другом углу стоял музыкальный автомат, из которого играла песня The Animals House Of The Rising Sun, а рядом некое подобие барной стойки.
– Сколько же это все стоит? – на удивления для себя вырвалось из Джона.
– Нас хорошо финансируют, – ответил Содж.
Они вошли в другой коридор, который тянулся уже до конца здания.
– Здесь есть все, что вам может пригодиться, – не закончив сказал Литл.
– Что, даже веревка и мыло? А ботинки с высоким каблуком? – с иронией произнес Джон.
– Прекрати, – стукнув локтем, сказала Маргарет. – Извините моего сына, он бывает не сдержанным, – с виноватой улыбкой, кинула взор на человека, который был ниже её почти в два раза.
– Ничего, Миссис Картер, – добродушно улыбнулся ей карликоподобный человек в белом халате, – прошу, проходите, – указал на лифт.
«Голиаф» вместе с Соджом отправились по лестнице, которая шла по периметру холла. Литл с нашей компанией зашел в лифт и нажал на цифру три. Джон присмотрелся к панели лифта – минус один, ноль, один, два, три,
– Хм, целых два цокольных этажа? – спросил Джон.
– Да – помещение для оборудования и склад, – ответил Литл.
Двери лифта открылись, и они двинулись дальше
– Прошу сюда, дамы и господа, – открыл дверь Литл, на которой была блестящая табличка «Профессор Лайт».
Они зашли в кабинет, где сидела женщина лет сорока пяти или пятидесяти. На ней, как и на всех, был белый халат, прямоугольные очки, которые ей шли, и седая прядь волос среди черных, густых локонов. Как снег во время грозы, она казалось холодной и устрашающей, но в то же время элегантной и мягкой. На столе у нее был полной порядок, все везде аккуратно расставлено. Говорят, о человеке можно сказать все, взглянув на его обувь и рабочий стол. Джону же стола хватило.