Так, шутя, продолжая болтать, Николай наводил марафет. Завел механическую бритву и стал ловко бриться, не переставая балагурить, заглушая мерный рокот бритвенного моторчика.
– Представляешь, боец всю ночь так и просидел на сосне. Утром, когда рассвело, осмотрелся вокруг. Видит, что находиться в ста метрах от нашего КПП. Вот смеху-то было. Его теперь Колумб-аглы зовут.
Закончив бриться, Николай снял с себя одежду и, переваливаясь с ноги на ногу, высоко задирая и смешно сгибая в коленях, начал входить в холодную воду лесной реки.
– Ух, вот это водичка! Такая водичка, что все суставы ломит. Как думаешь, это от того, что она такая быстрая? Не успевает прогреться? Хотя нет. Здесь, наверное, родников много.
Умывшись, он резко выскочил на берег и стал растираться полотенцем.
– Я смотрю, ты еще не можешь свыкнуться с мыслью, что бросил якорь не в той гавани? – продолжал Николай, не давая Соловьеву даже вставить слова. – Но ничего. Да, не забудь, сегодня у нас кино. Фильмы здесь каждый день крутят, потому что по вечерам больше делать нечего.
– А где здесь клуб? – спросил Алексей.
– Да, у дедушки сыча, – с серьезным видом съязвил Николай и потом громко расхохотался.
– Клуб ему подавай. Какой тут клуб!? Ты бы еще сказал кинотеатр.– продолжал заразительно хохотать Николай. – На сосну вешаем экран и крутим.
– А как же зимой? – с испугом спросил Алексей.
– Это вопрос существенный, – ответил Николай, – но до зимы нужно еще дожить, не замерзнув от утренних заморозков. Придет зима, там видно будет. Этого еще никто не знает. Ну что? Пошли!
Николай на ходу застегивал ремни и собирал в пакет все имущество, что принес с собой. Разговаривая, точнее, продолжая вещать, как из динамика, Николай с Алексеем не спеша пошли к своему палаточному гарнизону.
Ночь в палатке выдалась прохладной. Алексей уже не спал. От утреннего холода он проснулся давно, но никак не хотел выползать из под солдатского одеяла. А Николай спал. Тихо, размеренно похрапывал, укрывшись поверх одеяла шинелью и еще плащ-накидкой. Женьки Кухли не было уже третий день. Хотя машины, тяжело груженные кирпичом, беспрестанно возили и возили кирпич с утра и до поздней ночи.
– Да, не догадался я укрыться плащ-накидкой, – с сожалением подумал сквозь дрему Соловьев. Под одним солдатским одеялом было довольно прохладно.