В современной версии российского кинематографа, разделение на «совков» и некую элиту, на «серую массу» и яркие индивидуальности в СССР имело довольно простой критерий – любишь западную музыку и шмотки, читаешь самиздат, презираешь советскую власть – вот ты и личность. Остальное – серая масса. Это в той или иной степени отражено в фильмах «Стиляги», «Оттепель», «Фарца», «Таинственная страсть». Это так сказать симметричный ответ на клише советской пропаганды – «сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». На самом деле, не все было так просто.
Надо сказать, что автор, исходя из данных критериев, «совком» вроде бы не являлся. Еще в школе увлекся западной рок-музыкой, занимался перепродажей «дисков», т.е. в какой-то степени, фарцевал. К тому же, в городе, где я жил, во времена СССР существовало четкое разделение на «академию» и весь остальной, «рабочий мир». Дело в том, что у нас существовал филиал Академии Наук СССР. С него вообще-то город и начался, когда один академик нашел в наших краях «камень плодородия». Ну а потом приехали строители, работники рудников, обогатительных фабрик, ГРЭС и т. д. И получился город ученых и рабочих. В моей школе учились дети и тех и других. И вот, надо сказать честно, это разделение на «пролетариат» и «академию» тогда хорошо чувствовалось. Когда учились, в рабочих семьях сквозило к нам, «академическим» некое снисхождение, что ли. И, что особенно бросалось в глаза – резкий контраст быта! В наших, «академических» домах, как правило, царил «творческий беспорядок». И книги. Полные стеллажи книг! В рабочих квартирах был порядок, близкий к идеальному. Плюнуть некуда. В буквальном смысле слова. И книг – с десяток. Или вообще нет. Поразил отец одноклассника. Спросил меня – «Ты книги собираешь?». «Это как?» – говорю. Он – «Ну, я вот собираю. Пикуля. Вон – полка». В наших квартирах – сиди, где хочешь, ходи, где хочешь. В «рабочих» – некоторое кресла и диваны были табу – садиться ни-ни, еще и целлофаном покрыты. Ну и наших родителей («академиков») они («рабочие» родители одноклассников) – разгильдяями считали. И в общем-то бездельниками.
Когда я уже закончил институт и вернулся сюда работать, в ту же самую «академию», я часто слышал от бывших одноклассников-работяг – «Да что вы там в своей акадЭмии делаете? Пробирки моете, гыгыгы». Одноклассник говорил – «Вот ты, пять лет учился, с „верхним“ образованием, а сколько имеешь? Сто двадцать рэ? А я на своем „Белазе“ – 600 на руднике. То-то, „академик“!».