Лапа дотянулась – и пение смолкло. Послышался хруст переламываемых костей и то, что еще секунду назад дышало, пело о свободе полета, нежными коготками скребло по тканям сердца, вызывая восторг БЫТЬ, мгновенно исчезло в недрах машины-убийцы, cделавшей свое черное дело.
Толпа взревела от злорадного восторга, наслаждаясь тишиной, вновь воцарившейся тут, и стала разбредаться в разные стороны, вяло поскрипывая шарнирами тел.
Гулко пробили часы на Башне, заполнив своим звуком весь город, и, отсчитав десять ударов, смолкли, продолжив так же равнодушно отмеривать бесконечное пространство времени, однообразного времени, однообразного Великого Города, где каждый час, миг, секунда, день – был такой же как вчера, сегодня, завтра. Ничего не менялось в нем никогда, всегда оставаясь таким же одинаковым, одинаковым совершенно-отлаженным механизмом, размеренного и распланированного бездумного существования. Это был мир доведенный до совершенства, мир где все было по программе, мир где все было предопределено и никогда не совершалось ошибок и… Потому это был мир абсурда!
Мир часового механизма, где каждый винтик знает свое место и счастлив просто потому, что не может сделать неверный шаг, без которого невозможен опыт, необходимый для развития! Впрочем иногда программы, управляющие этим миром, даже позволяли роботам немного побуянить. И даже напиться!! А иначе, какая бы это была пародия на реальность?
Толпа почти разошлась и среди групп андроидов, идущих по улицам, шагал один, самый низенький и крохотный, выделяющийся среди одинаковых костюмов роботов ярким синим плащом с громадным капюшоном, тщательно закрывавшим все тело. – Это все хаотично, – мрачно думал он, шагая по пустынной улице, ведущей к пятому кварталу. – Как странно все в этом противоречивом хаосе, – продолжал он думать, и с отвращением отшатнулся от группы пьяных болванок, нализавшихся огненным маслом в соседнем пабе, которые с громким гиканьем пролетели мимо него. Вдали послышался резкий звон разбиваемого стекла и веселое гоготание андроидов, грабивших какой-то магазин.
– Однообразие пустых железных тел, непонятность вокруг, и зачем все это, – угрюмо размышлял Синий плащ. – Главное, чтобы меня не узнали. Хаос его мыслей достиг наивысшей точки, уродливая архитектура города давила на психику, вызывая приступ тоски. Он пошел быстрее, и в голову пришла заманчивая мысль: