Они заказали мясо с черносливом в горшочках, по лепёшке с тмином и устроились у окна. Шёл второй час ночи, но на улице было светло – хоть читай. Народ всё прибывал, и Гриня не сразу заметил экзотического вида парочку в дальнем углу. А когда заметил, не мог оторвать от них взгляда. Потому что ему показалось… нет, он был уверен, что спиной к нему, на высоком табурете, рядом с немолодым горбоносым «мексиканцем» сидит Жанна.
Ленон вопросительно поглядывала на Гриню, он тут же нашёлся: мол, внешность у мужика необычная, жаль, что нельзя сфотографировать. Почему нельзя, возразила Ленон, а для чего же тогда сверхчувствительная плёнка, добытая для съёмки белых ночей? И она выскользнула из-за стола, чтобы с выгодной точки, оставаясь в то же время невидимой, сделать кадр. Гриня тоже поднялся и прошёл к бару – заказать кофе, а заодно рассмотреть девушку.
Это была Жанна и в то же время не Жанна. Гриня и видел-то её всего дважды, и оба раза она была как под наркозом. А тут вполне адекватная: потягивает через трубочку коктейль, улыбается. Ленон вновь оказалась рядом, что-то говорила Грине, но до него плохо доходил смысл: снимался в кино… каскадёр на Ленфильме… приглашает в гости…
– Кого приглашает в гости? – очнулся Гриня, сообразив, что речь идёт о спутнике Жанны.
– Меня… нас… – Ленон сбавила тон и неуверенно добавила: «Интересный тип, он там с девушкой».
– Так иди, знакомь, – оживился Гриня, про себя отметив, что пути Господни по-прежнему неисповедимы.
В это время с улицы раздался крик: «Началось!», – и большинство посетителей, прихватив недопитый кофе, ринулось к выходу, так что официанты побежали следом, чтобы получить расчёт.
Зрелище разводящегося моста завораживало, Ленон то и дело щёлкала затвором, а Гриня, выхватив глазами из толпы Жанну и её кавалера, стал пробираться к ним. Воздух заметно посвежел, и «мексиканец» накинул на плечи спутницы свой пиджак. Мужчина был таким высоким, что рядом с ним девушка казалась ребёнком. И чем ближе Гриня подходил, тем яснее понимал, что это несомненно Жанна, что «мексиканец» – её кавалер, и что ему, Грине, здесь ничего не светит. Но всё же надеялся на «вдруг». Вдруг Жанна узнает его, вспомнит? Вдруг «мексиканец» всего лишь приезжий гость, которому Жанна по просьбе родителей показывает город? А даже если и кавалер, что с того? Ведь пригласил, значит, хочет познакомиться, а там видно будет, кто кавалер, а кто старый осёл…