– Тём, кто там?.. Манька. Вот тебе и «Ведьма» для Самолита.
– Привет Мань, привет, моя золотая! Что ж ты опять без шапки? Простудишь корни волос, и станет причёска, как у деда… Ну да, доктор Малышева говорит… Да нет… да брось ты, она не одна говорит, ей и другие врачи вторят… Ни ха-ха, а серьезно. Ну как, понравилась Европа?.. И только-то? И весь твой восторг?.. Ну ладно, не хочешь сейчас рассказывать, так как-нибудь потом… Хорошо, можно и завтра, подожду, лишь бы впечатления твои не слиняли. Есть хочешь?.. Ну и хорошо, что дома поела, а то у меня только яйца да сыра ошмёток. Что, сразу в свой мобик внедрилась?.. Ладно, не буду мешать, тем более что мне надо тут с Комп… с компьютером разобраться.
Итак, глава одиннадцатая. «А потом у Писарёнковых всё под откос пошло». Не длинно ли для названия? Пожалуй. Тогда «у Писарёнковых» выброшу… да и «а потом»… Осталось: «Всё под откос пошло». Не, зловеще получилось, прямо апокалипсис какой-то… а, впрочем, так оно и было после революции «великой социалистической», будь она неладна… А можно так: «А потом всё под откос пошло». Во, как раз и интрига для читателя появится: а что-о там – под откос? «Мои документы» – «Ведьма из Карачева31» – «А потом всё под откос пошло» – «Копировать» – Проза. Ру. – «Ваша страница» – «Добавить новое произведение» – добавляем… Лети, моё добавленное! Вот жиСТЬ пошла у пишущей братии! «Нажал на кнопку, чик-чирик…» и: «Ваше произведение успешно сохранено». Правда, было бы радостней, если бы прочитала: «Ваше произведение успешно издано», но… Но, Ядва, что еще написать?.. Ты же обещалась переписку с Курчановым продолжить… А, да! Благодарю за подсказку, моя родная.
Он – на мою миниатюру «Сны… но молю о других»:
«Да-а, сны – забавная и тревожная штука, порой волнующая до ужаса. Как-то видел: еду на автомобиле к знакомому дому и к знакомым людям… и было так, – дом, который ожидал, люди… а потом наяву долго маялся, пытаясь вспомнить: где и когда всё это видел? Но так и не вспомнил. Да и сегодня: на каком-то стареньком, деревянном причале колол огромные чурки и разговаривал с кем-то знакомым… Но с кем? Колку дров запомнил, а людей…»
«Александр, у Вас не отзыв получился, а законченная миниатюра и язык такой живой!»
Я – на его «Поехали с орехами»:
«Прочитала половину Вашей повести. С добрым прищуром всматриваетесь в явления жизни, в людей и материал, из которого „лепите“ образы, ярок, – герои не мелькают, а врезаются в память. Да и не только они, с природой – то же: „Первая зелень травы-муравы шустро потянулась вверх, заманивая на полянки и поженки молодой и мягкой свежестью. А потом и черёмуха полыхнула цветом и острым пряным духом, березы выкинули крохотные, смолистые флажки листков, звонко затрещали дятлы, прогоняя из леса зимнюю, дремотную тишину, душно и радостно запахло лесной прелью…“ Ведь отлично! Но позже, когда пишете о романтиках, то сразу пахнуло публицистикой, – мы, мол, были такими, а теперь… Александр, да не все и тогда были романтиками, и теперь… так зачем же?..»