В этот раз мать никуда не звала. Сидя на стуле, положив на колени натруженные руки, она печально смотрела не него, лежащего в детской кроватке. Такой большой, серьёзный человек – и в детской кроватке… как я в ней поместился? – рассуждал во сне, а мать вытирала ему слёзы, ласково называя Коленькой и соней.
– Коля, просыпайся, вставай, соня! – пальцы нежно скользили по щеке. От прикосновений жены встрепенулся и, застыдившись слёз, резко отвернулся к стене. Однако слёз не было, только нехорошая тоска вошла в душу.
– Ну, что мы лежим? Проспишь своё счастье, и на работу опоздаешь.
– Сейчас, Наташа, сейчас, – посмотрел на жену не покинувшим его грустным взглядом матери.
– Ты не заболел?
– С чего такие выводы?
– Глаза у тебя… какие-то перевёрнутые.
Пожав плечами, вяло проследовал в душ.
Более года Николай Сергеевич Камаргин исполнял обязанности начальника Департамента культурной политики. Проработав в отрасли двадцать пять лет, считая себя профессионалом, знающим все «плюсы» и «минусы», Камаргин решил объединить профильные учреждения единым планом, целью и задачей. Некоторые руководители, проникшись идеей, поддержали, выказав возросшее уважение. Другие, напротив, стали смотреть как на «выскочку». В мэрии решили ситуацию уравновесить – полгода назад поставили начальника со стороны, оставив Камаргина на должности первого зама.
Отношения не сложились сразу: начальник, как передавали «доброжелатели», видел в нём претендента на своё место: больно умный, подсидеть хочет! Камаргин шефа отверг изначально: не профессионал, из другой сферы, недальновиден, и т. д. Работал Николай Сергеевич всегда много и с желанием, но последние месяцы выдались на редкость тяжёлыми. На согласных он пока не мог опереться (зачастую им же назначенные, они были новички в «новой вере»), поэтому многое приходилось делать и решать самому, лавируя между инертностью, а зачастую, открытым саботажем несогласных и недоверием руководителя. Всё это выматывало и, в конце концов, привело в состояние депрессии.
Стоя под струями прохладной воды, постарался в деталях вспомнить сегодняшний сон: он лежит в детской кроватке, мать смотрит грустными глазами и молчит. Никуда не зовёт, просто молчит… что она хотела сказать? Что не досказала при жизни, чего я не дослушал? И слёзы… Господи! Я лет тридцать не плакал, – он выключил воду, – чего я не услышал?