– Да, Игорь Витальевич! – кивнул старик.
– К вам можно? Я пишу книгу про историю украинской археологии. Меня очень интересует ваш папа, – голос Бисмарка зазвучал так убедительно, что он сам, казалось, был этому удивлен. Особенно отметив, как внимательно слушает его и смотрит на него хозяин квартиры номер четыре.
– Да, да! – старик посторонился, пропуская гостя внутрь.
В квартире пахло отсыревшими книгами.
– Не разувайтесь! Проходите! – сказал Олегу сын археолога. – У меня тут не убрано.
«Не убрано» – звучало слишком высокопарно для квартиры, в которой, казалось, последний раз убирали лет десять назад.
«Тут пахнет, как после потопа!» – гость остановился в комнате, осматриваясь по сторонам.
– Вон кресло, садитесь! – указал рукой старик. – А я сейчас форточку открою. Действительно душновато!
Два кресла, тяжелые, бардового цвета, если и были моложе этого старого здания, то не намного. Между креслами стоял журнальный столик, а за ним – древний пластинчатый электронагреватель. По расположению пустой чайной чашки на столике Олег определил кресло хозяина и сел напротив. Дотронулся рукой до обогревателя и чуть не обжегся.
– Я вам ничего не предлагаю, – присаживаясь, проговорил старик. – Нечего предлагать, пенсия через неделю!
– Так может, я схожу, что-нибудь вам куплю? – Бисмарк доброжелательно глянул в глаза старика. Лицо его оживилось.
– Что, в самом деле? – не поверил тот своим ушам. – Магазин тут рядом, на углу! Я был бы благодарен!
Олег поднялся на ноги.
– Поесть? – уточнил он. – Или выпить?
– И выпить тоже, – на лице Игоря Витальевича Клейнода проявилась удивленная улыбка. – Раз уж вы так добры, то я сегодня на благотворительный фуршет для бездомных и бедных не пойду! Тем более, что там от коллег по бедности часто дурно пахнет!
– Хорошо, я сейчас! – Олег отправился к выходу.
– Вы дверь не захлопывайте, а только прикройте! Чтобы я снова не вставал! – крикнул ему в спину старик.
Львов, май 1941. Профессору возвращают полный контроль над своей жилплощадью
Выйдя из управления НКВД на улицу, Курилас увидел неподалеку свою служанку в потрепанном пальто, из которого торчали клочья ваты, она бросилась к нему с плачем и стала благодарить за спасение. На ее осунувшемся лице он увидел следы синяков. Ее всю трясло.
– Почему ты в пальто? – спросил Курилас. – Не жарко?