Киев, октябрь 2019. Клейнод-отец, Клейнод-сын и загадка белого порошка
Противный голос пожилой кадровички все еще звенел в ушах у Бисмарка, когда он открывал дверь квартиры. «Вы что, думаете, что вы незаменимый? – почти кричала она. – Да у нас на ваше место три претендента! Из них двое – кандидаты наук!» «Как же это вы меня без научной степени электриком взяли?» – рассмеялся ей в ответ Олег. «Ничего-ничего! – приговаривала кадровичка. – Скоро у нас будет, как в Америке! Ты не выбираешь работу, ты хватаешься за любую, какую можешь найти! Вот тогда посмотрим, какую работу вы найдете, когда нечем будет за газ платить!»
Теперь в кармане лежала трудовая книжка с очередной записью «уволен по собственному желанию». По словам кадровички, он должен был кланяться ей в ноги за такую запись, а не за увольнение по статье за прогулы. Но Олегу были далеки и непонятны советские ценности рабочей репутации. Теперь эта книжка снова будет валяться в нижнем или в верхнем ящике стола и, возможно, никогда ему больше не пригодится. Потому, что работать ради пенсии, а жить ради работы он не собирался. Своей главной работой он считал жизнь. А жизнь – это когда ты занимаешься любимым делом, и не важно: платят тебе за это или нет!
На кухонном столе к своему удивлению он увидел тарелку с холодным супом и рядом записку: «Если хочешь горячее – подогрей!»
– Обещанный обед! – догадался он и почувствовал себя слегка виноватым.
Да, Клейнод-младший отвлек его от всего, включая возможность пообедать с Риной по-домашнему.
Клейноду недавно исполнилось восемьдесят два. Так что думать о нем, как о «младшем», казалось чем-то и странным, и смешным. С другой стороны, мысли о его недавно умершем отце, возраст которого Олег не уточнил, но примерно мог вычислить, настраивали на определенный позитивный лад и словно подсказывали Бисмарку, что он занимается правильным делом, делом, которое явно ведет к долголетию, ведь и Георгию Польскому, если верить правнучке и фотографии из Греции, уже сто восемь, и Виталий Петрович Клейнод-папа, умерший пару лет назад, если и не дожил до ста, то только чуть-чуть, хотя вполне мог и дожить, если допустить, что сын у него родился сразу после совершеннолетия отца. Правда, имущественный ценз у этих двух археологов-долгожителей очень даже различался. Георгий Польский обитал в своем доме на греческом острове и деньгами помогал родне в Киеве. А Виталий Петрович бедствовал себе на Подоле и зависел от каких-то лекарств, которые только Польский мог достать и прислать. И как только передачи с греческого острова на Подол прекратились, жизнь Клейнода-отца закатилась, как вечернее солнце.