Я, уже отчаявшаяся понять хоть что-то, коснулась двери очень знакомой комнаты и толкнула ее. В этот момент на мою руку почти наложилась мамина, а значит это не выглядело как «проделки маленького приведения» или особо сильный сквозняк. Странно, но я была настолько занята теориями в голове, что даже не подумала об этом.
В самой комнате все было почти неизменно – большая двуспальная кровать посередине, пара кресел у камина и жуткие задрапированные тканью стены. Не хватало только прекрасного рисунка замка на стене. Это еще больше подтвердило мою теорию.
На кровати, сокрытая промоченным кровью одеялом, лежала тощая черноволосая девушка. Сомнений в том, что это была Гилида, у меня не возникло. Ее горящий радостью взгляд был направлен на маленький красный сверток в собственных руках – тихо хнычущего младенца.
Моя теория оказалась верной. Именно сейчас я наблюдала рождение Феликсиниана Вольтера. Очевидно, что тот самый Александр являлся маминым «Алексом» и одновременно отцом Феликса.
С минуту все стояли молча, пытаясь вглядеться в копошащийся сверток. Я была не исключением. Спустя некоторое время стало понятно, чего ждут присутствующие – открылась дверь, пропуская в комнату свежий воздух и выпуская тот, что был пропитан запахом крови. На пороге стоял пожилой мужчина. Он поклонился старшему Лорду Вольтеру и, не сказав ни слова, подошел к матери с младенцем. Из своего чемоданчика он достал какой-то прибор, похожий на градусник, бесцеремонно отбросил края ткани в стороны, вызвав при этом злой и возмущенный взгляд Гилиды, и поднес измеритель к ребенку.
Спустя несколько секунд мужчина выпрямился, повернулся к Александру и беспристрастно возвестил:
– Целитель. Единица.
На всю комнату раздался шумный вздох черноволосой женщины и громкий хохот Раи. Лорд сузил глаза, гневно взглянул на испуганную мать своего ребенка и язвительно хмыкнул.
– Отдай, – произнес он ледяным тоном, приблизившись к кровати.
Тот ужас, который промелькнул в глазах Гилиды, невозможно было описать словами. Кажется, она понимала, что именно сейчас произойдет. Потому с остервенением прижала младенца к груди, отчего тот заплакал.
– Ты не услышала? – жестко поторопил ее мужчина.
Я, находящаяся в диком шоке вперемешку с негодованием и кошмаром, сделала шаг вперед, готовясь защищать маленького мальчика, не заслуживающего такого обращения.