Розина и сама была на грани отчаяния:
– Сара, пожалуйста. Это не конец света, а всего лишь пансион. Разве ты не хочешь учиться вместе с другими девочками твоего возраста?
– Нет! – Я попыталась вырваться, не обращая внимания на дам, которые остановились, чтобы одарить меня хмурыми взглядами из-под зонтиков. – Я тебе не верю. Она отсылает меня прочь, как уже делала. Вы с ней бросите меня, как бросили в Бретани.
– Это неправда. – Розина остановилась, запыхавшись от борьбы со мной. – Сара, я никогда не хотела отсылать тебя. Это было не мое решение. – Она попыталась взять в ладони мое лицо, но я отвернулась. – Сара, послушай меня. Это для твоего же блага, пока ты не повзрослеешь. Клянусь своей жизнью!
Мои душевные терзания ослабели от ее проникнутых заботой увещеваний. Я любила свою тетю даже больше, чем раньше могла себе представить. И разумеется, моя симпатия к ней намного превосходила то, что я чувствовала по отношению к матери. Розина была добра, заботилась обо мне, пела колыбельные, когда мы, прижавшись друг к другу, лежали в кровати, водила на прогулки по городу и следила, чтобы я не попадалась под ноги Жюли.
– Тогда помоги мне. – Голос у меня надломился. – Ты уже научила меня читать и писать. Разве ты не можешь научить меня и всему остальному, что мне нужно знать?
– Дитя мое, я не могу, – покачала она головой. – Мы обе должны делать то, что нам велят.
Очередной безнадежный плач когтями раздирал горло. Усилием воли я подавила его. Выхода нет, разве что кинуться под копыта лошадей, чтобы они меня затоптали, – манящая идея, такое хотя бы не останется незамеченным. Но продолжать сопротивление было бесполезно, это только сделает Розину еще более несчастной, но никогда не разубедит Жюли. Она приняла решение. И даже не вышла на улицу, чтобы попрощаться.
– Я буду навещать тебя так часто, как только смогу, – продолжила Розина, почувствовав, что я сдаюсь. – А на каникулах ты сможешь приезжать к нам. Новая школа тебе понравится. Очень понравится. Это весьма приятное место. Мать выбрала самую лучшую.
– Сомневаюсь, – буркнула я, забираясь в экипаж, села на обтянутую кожей скамью и хмуро глядела, как тетя усаживается напротив и пристраивает у ног мой саквояж.
Экипаж дернулся и поехал по щелчку кучерского хлыста.
Мы тронулись в путь, который вел меня к неизвестному будущему. Я смотрела на удаляющийся дом – вот окно салона с кружевными шторами, из которого я пыталась выброситься. Казалось, с тех пор прошло уже много лет.