Некоторые органы живых организмов прекрасно подходят для их
длительного употребления в пищу. Некоторые совершенно
противопоказаны. А есть еще и такая вещь, как дикий и неумолимый
голод, живущий в созданиях тьмы. Тот самый Доцент, хитрей и
пройдоха, недавно встреченный в Сороке, рассказывал про нее, про
тьму. И про некросферу. Про странную сущность, лежащую рядом с
нами, наполненную темнотой под завязку и долго-предолго бывшую
невидимой и незаметной. И заявившей о себе, криками ужаса и боли
сразу после Полуночи.
И не надо лично мне знать научное обоснование такой вот тяги
не-мертвых к людям. Мне достаточно знать совсем немного. Про то,
что упырь будет крутиться рядом с сельцом. Это плохо. И это
хорошо.
Сверчки затрещали донельзя сильно, с прудов им вторили
глубокими ритмичными уханьями. Свихнуться можно от звуков природы.
И от запахов, само собой. Особенно с моим обонянием. Нет, я, очень
рад его наличию, спасибо еще раз родителям и изменившемуся геному.
Но порой приходится тяжеловато. Зато помогает.
Если упырь решит перебраться через частокол, то не заметить
его не получится. Запах, свойственный им, выдаст с головой. А вот
от меня не пахнет ничем. Кроме смеси самых обычных трав и листьев,
тихонько бьющих в нос от пасты, нанесенной на тело. В Гае,
разрастающемся городке в степи у Фронтира, мне попался знатный
фармациус. Говорят, уже второе поколение аптекарей, живущих в доме
с вывеской «Под линдвурмом». Вот у него-то и заказал эту штуку,
охотно раскупаемую тамошними погранцами, трапперами и прочим
небезопасным людом.
Упырь придет. Прошла неделя. Сжигающее изнутри желание
отведать человечинки приведет его сюда. Это мне известно из своего
же опыта. И немного из чужого. От учившего меня всему Снега,
погибшего в ночь, когда он забыл про это. Раз так, то остается
ждать. Терпеливо, не шевелясь и баюкая на руках пятнадцатизарядный
«шершень»*. А как еще?
Мой враг слегка подслеповат, но зато видит в нескольких
диапазонах. У него прекрасный слух и не самое лучшее обоняние. Он
ловок, силен и быстр. И очень важно, чтобы бледнокожий вражина не
просто не услышал меня. Самое важное, чтобы он сделал свое дело, и
ушел в берлогу. И не услышал, и не почуял, как я пойду за ним.
Потому что искать их убежище просто так – нелегко, да и времени у
меня не хватало.