Мать сморгнула. Взгляд ее серо-голубых глаз стал бесстрастным, когда она снова взяла кофейник.
Рафик остановил ее, нежно коснувшись рукой, давая понять, что не шутит.
– Я видел ее. Серу. В коридоре. Что она тут делает?
Вздохнув, мать поставила кофейник на поднос, откинулась назад и сложила руки с длинными пальцами на коленях.
– Теперь она здесь живет как моя компаньонка.
– Что?!
Женщина, предавшая его, – компаньонка его матери? Пережить такое невозможно! Каждый мускул и косточка в теле Рафика воспротивилась столь беспечно произнесенным словам матери. Вскочив на ноги, он крутнулся на месте, но так и не унял ярости. Быстро прошагав на балкон, запустив пальцы в волосы, он стал ходить туда-сюда, словно лев в клетке. А потом резко остановился.
Мать появилась рядом, коснулась прохладными пальцами разгоряченной кожи его руки:
– Итак, ты ее не забыл?
– Конечно забыл! – взорвался он. – Она ничего для меня не значит – даже меньше чем ничего!
– Конечно. Я понимаю.
Он посмотрел на усмиренное прожитыми годами лицо матери, вгляделся в ее глаза, ища намек на понимание. Несомненно, его мать должна лучше всех понять его.
– Понимаешь? Тогда ты должна была понимать, как сильно я ненавижу ее. И все же она здесь – не просто во дворце, а рядом с моей матерью! Почему? Зачем она здесь, а не колесит по миру с мужем? Или он наконец осознал, насколько она хитра и жаждет власти? Долго же он приходил к этому выводу…
За его тирадой последовало повисшее напряженное молчание.
– Ты не знал? – тихо спросила мать. – Хусейн умер чуть больше чем полтора года назад.
Ошеломленный Рафик замер, в молчаливом неверии обдумывая новость. Значит, поэтому Сера так печальна? Она по-прежнему оплакивает любимого супруга?
Черт бы побрал эту женщину! Какое ему дело до того, что она печальна? Много лет назад она потеряла право удостаиваться его сочувствия.
– И все же это не объясняет, почему она здесь. Она сделала выбор. Разве она не принадлежит семье Хусейна?
Его мать покачала головой и вздохнула:
– Мать Хусейна выгнала ее до его похорон.
– Итак, свекровь явно лучше разбирается в людях, чем ее сын.
– Рафик, – произнесла мать, хмурясь и поджимая губы, будто подыскивая подходящие слова, – не будь так суров с Серой. Она не та девочка, которую ты когда-то знал.
– Воображаю… Не после тех лет шикарной жизни в поездках по миру в качестве жены посла Кьюзи.