Лагерь собрали, легион тронулся, Лоренцо перебрался в начало колонны.
Он держался чуть в стороне, не разговаривая больше ни с кем дороге… светило солнце… лошадь – огромная черная кобыла, мерно покачивалась… Мэй и не заметила, как начало клонить в сон.
Проснулась внезапно, и так же внезапно поняла, что ее крепко обнимают чьи-то руки. И чей-то подбородок у ее носа, совсем близко. Вскрикнула, резко дернулась со всей силы. Только потом поняла…
Лошадь, испугавшись, всхрапнула, едва не встав на дыбы, едва не сбросив, затанцевала на месте. Но он удержал. И лошадь, и Мэй, едва не вылетевшую из седла.
– Тихо, тихо, ты чего?
Она выпрямилась, и он отпустил, убрал руки. Да она просто уснула у него на груди, а он поддержал, чтобы не упала. Стало стыдно.
– Сон приснился, – буркнула виновато.
– Ничего страшного, – сказал он, потер ушибленный подбородок, по которому Мэй успела заехать в панике. – Ты только постарайся больше так не дергаться, а то мы с тобой вместе с лошади полетим.
– Хорошо, – сказала она. – Прости. Я никогда раньше не засыпала в седле.
– Вчера Деметри сказал, что после усиленного восстановления может пару дней немного клонить в сон, это нормально. Нужно просто хорошо выспаться, и потом пройдет. А тебе и так нелегко пришлось. Если что, ты спи, не бойся, я держу тебя, и дорога пройдет быстрее.
Дорога…
– А что потом?
Мэй впервые, за столько недель, могла думать о будущем.
– Потом? Вечером мы остановимся, разберем палатки. Будет все так же, как и вчера.
И он просидит всю ночь за столом, сторожа ее?
– Потом – в Илое.
– Потом… лучшим вариантом, на самом деле, было бы вернуть тебя родственникам, это обычная практика. У тебя действительно никого не осталось? Дяди, тетки, братья, муж, может быть?
– Муж?
Лоренцо пожал плечами.
– Ты уже взрослая, почему нет? Джийнарки рано выходят замуж. Сколько тебе? Если есть хоть кто-то, кому ты не безразлична, я готов тебя вернуть.
– За выкуп, – фыркнула Мэй. Отчего-то это злило ее.
– За выкуп, – согласился Лоренцо. – Я прилично отдал за тебя, и хотел бы, по крайней мере, возместить убытки. Ты считаешь, это не справедливо?
– Справедливо, – согласилась Мэй. – Зачем ты делаешь это? Ради денег?
– Денег у меня достаточно, я могу себе это позволить, даже просто так. Делаю, потому, что это кажется мне правильным, только и всего. Мне не нравится, когда с людьми обращаются как с животными. Так вышло, что ты попала ко мне в руки, и теперь я отвечаю за тебя. Что, по-твоему, мне стоило сделать? Оставить тебя в клетке? Дотащить до Илоя и увидеть, как ты умрешь от истощения? И какой в этом был бы смысл?