– Ну и где ты живешь?
– Тут рядом, на Молдованке, – шмыгнул носом Шкет. – А тебе зачем?
– Понимаешь, я не местный, желательно где-нибудь на время приютиться.
– Чего проще,– рассмеялся новый знакомый. – Хиляй за мной.
Они вышли на улицу, которую Шкет назвал Молдаванкой и углубились в мешанину домов. Все они были разные в один-два этажа, некоторые с выносными балконами, по пути встречались небольшие магазины и лавки. Покружив с полчаса вышли на заросший бурьяном пустырь и направились к полуразрушенному сараю.
Через дырявую крышу туда проникал дневной свет, в задней, из песчаника стене темнел широкий проем.
– Пришли, – обернулся Шкет и нырнул туда, Пашка следом.
Внутри оказалась полого уходящая во мрак галерея, высотой в тройку аршин, запахло подвалом.
– Давай руку, – сказал новый знакомый, пошли в сгустившейся темноте. Затем куда-то свернули, вдали неясно забрезжило.
– Ну, вот мы и дома, – отпустил ладонь Шкет. – Как тебе фатера?
В свете дымившего в расщелине факела открылся вырубленный в камне просторный грот, с высоким закопченным потолком и в прожилках кварца стенами.
– Так, щас разведем огонь, и будем ждать пацанов, – остановился у каменного очага в центре конопатый.
Через несколько минут в гроте потрескивал костер из сваленной сбоку охапки дров, лучше высветив помещение. Оно было квадратным, с гладким полом и подобием нар у стен, заваленных тряпьем. Меж них лежал плоский обломок ракушечника, на котором стояли закопченный мятный чайник и несколько жестяных кружек.
– Да, интересное место, – оглядевшись, присел на ящик у костра Пашка.
– А то, – рассмеялся Шкет, подняв на него глаза. – Это тебе не хухры-мухры. Одесские катакомбы.
– Что еще за катакомбы?
– Ну, типа место, где раньше ломали камень и строили дома. Из него наш город
– Вон оно что, понятно.
– Эти самые катакомбы везде под ним и тянутся на тыщу верст, – подбросил в огонь Шкет обломок доски.
– Иди ты!
– Век воли не видать, – щелкнул по зубам ногтем и прислушался. – Не иначе наши идут, щас будем шамать.
Издалека послышались шарканье и смех, донеслись звуки песни
С ростовского кичмана, бежали два уркана,
Бежали два уркана да домой,
Лишь только уступили в одесскую малину,
Как поразило одного грозой..!
Затем из темного проема появилась группа оборванных мальчишек, и кто-то закричал, – о! Шкет уже на месте!