– Не умеют вести домашние счета, распекать горничную, готовить обед, штопать и вязать? Это вы имели в виду? – Аделия улыбнулась сквозь слезы.
– Да, наверное. Но я не хотел вас обидеть.
– Нет, нет, вы нисколечко не обидели меня! Нас учат ведению домашнего хозяйства, у меня есть тетрадка с рецептами. У меня и Аполонии по домоводству высший балл – 12! – произнесла девушка с гордостью.
Антон Иванович рассмеялся. Его подопечные оказались чудными барышнями. Он подумал о том, что и у него может быть такая же дочь, милая, добрая. Дочь или… жена. Антон Иванович, широкоплечий и бородатый, казался намного старше своих лет. Однако ему еще не исполнилось и тридцати. Многие его товарищи уже обзавелись семейством. Он же все пребывал в раздумьях на сей счет. Антону Ивановичу не хотелось спешить. Он ко всем делам подходил основательно. Его мать, Нина Игнатьевна, пыталась руководить выбором сына, постоянно выискивая ему достойную невесту. Но все кандидатки получали неизменный от ворот поворот. И не потому, что Липсиц был капризен или очень разборчив. Нет, просто он полагал, что невесту, которую ведут к алтарю, надо сильно любить. А любовь, похоже, забыла о его существовании. Антон Иванович не искал богатой невесты, потому что сам был богат. Да и времени не хватало на поиски, он много работал. А свахами брезговал, считая этот обычай варварством и азиатчиной.
Каникулы барышень Манкевич пролетели стремительно, и восьмого января они снова оказались в стенах Института. Прибывающие воспитанницы бурно обсуждали домашние впечатления. До глубокой ночи в дортуарах не смолкали разговоры и шепот. Некоторые девушки в величайшей ажитации рассказывали подругам о своих явных и мнимых возлюбленных.
Аделия отделывалась скупыми ответами на многочисленные вопросы. Да и о чем рассказывать? Разве можно выразить словами некое странное чувство, которое поселилось у нее в груди? Она не могла понять, что это: не тоска, не боль, а плакать хочется. И страшно и сладко одновременно. Предчувствие чего-то, но чего?
Через неделю господин Липсиц снова посетил своих подопечных, потом опять, и так стал приезжать, как раньше, бывало, приезжали родители. Мадам Липсиц все реже сопровождала его.
– Что это наш благодетель зачастил к нам? – ехидно спросила Лека после очередного визита опекуна, уплетая одну конфету за другой.