Светало. Облака над одинаковыми домами светились оранжевым и багровым, а над ними тянулся чёрный шлейф дыма от ТЭЦ. Снег перестал, но стёкла по краям покрылись инеем, а радиатор под окном не грел. Пётр так и не снял куртку.
Он догрыз яблоко. Нужно было поесть что-нибудь посерьёзнее, одного «хот-дога» ему не хватило. Пётр вслепую, точно лотерейный билетик, выудил из пакета пищевой брикет – попался говяжий, – и пошёл на кухню. Он положил брикет в микроволновку – разогревать было необязательно, но холодный едва получалось разжевать – и присел за узенький столик у окна.
На столике стояла початая бутылка.
Микроволновка звякнула. Пётр вытащил из неё брикет – коричневый, как тот самый «хот-дог» из ночного киоска. Благодаря цвету, брикет и правда походил на кусок запечённого мяса.
Пётр взял вилку и, немного подумав, стакан.
Жевал он машинально, не различая вкуса. Расправился с половиной брикета и плеснул водки в стакан. Осушил одним глотком. Налил ещё. В голове прояснилось. В груди чувствовалось приятное тепло. Теперь Пётр ел медленно, раскатывая каждый кусочек языком по нёбу. Брикет был сочным и сытным.
Стало жарко. Пётр скинул куртку на пол – вставать и идти куда-то уже не было сил. Закурил.
Полбутылки. Почти полная пачка сигарет.
Он вспомнил о чём-то, подцепил с пола куртку и нащупал в кармане кристалл.
Пётр совершенно не понимал, зачем его подобрал. Сломанная карта памяти, не соединённая с синькой, уникальный дизайн, из-за которого кристалл напоминал то ли кусок оплавленного стекла, то ли окаменелую личинку насекомого. Дорогая придурь для дурной молодёжи. Трещина внутри странно уменьшилась в размерах и казалась незначительным изъяном – вроде тех, из-за которых снижают цену драгоценным камням. Пётр несколько раз моргнул, ещё раз всмотрелся в кристалл и бросил его на стол. Тот покатился по клеёнчатой скатерти со стилизованными под иероглифы узорами и ударился о бутылку.
Пётр пыхнул сигаретой. Тяжёлый сизый дым обволок на мгновение треснувший камень. Сердце отпустило, прошла головная боль.
Пётр налил ещё водки.
И вспомнил о мёртвой девушке с шунтом.
Бездомная, у которой шунт в голове стоит больше, чем он зарабатывает за год. Её посмертная агония – словно она пыталась добраться куда-то, сделать что-то, несмотря на собственную смерть.