Синдзу подошла к дивану и наклонилась к Петру. Чёрная чёлка упала ей на лицо.
– Ты понимаешь?
Пётр вздрогнул.
– Понимаю. Она сошла с ума.
Он сделал глоток и стиснул стакан, как оружие, словно боялся, что Синдзу набросится на него – ведь в этом закрашенном синевой мире она была не менее реальна, чем он сам.
– Где она жила? – спросил Пётр.
– У подруги.
– Адрес подруги?
– Я не обладаю этой информацией, – монотонным голосом ответила Синдзу и отошла в середину комнату.
Она вновь прислонилась бедром к столу.
– И чем она занималась? Как искала эту свою подлинную реальность?
– В Сень-ши.
– В синьке! – фыркнул Пётр. – Кто бы сомневался!
– И мы были не одни!
Синдзу покачала над головой указательным пальцем, но жест этот, словно записанный для другой модели, получился в исполнении худосочной девушки неестественным и комичным.
– Нас было много. И мы…
– Кого это – нас?
– Трёхцветная радуга! – Синдзу всё ещё держала над головой руку с вытянутым указательным пальцем. – Там, где начинается трёхцветная радуга, мы…
– Какая ещё бесцветная радуга? – Пётр осушил залпом стакан. – Чего ты несёшь?
– Есть много других, таких, как мы!
Синдзу сделала вид, что набрала в грудь воздуха, хотя никакого воздуха в этой притворной реальности не было.
– Пан-Йон смогла найти их в трёхцветной радуге. Она была так счастлива, когда, – Синдзу перекрестила ладони, прижала их к подразумеваемому сердцу, – рассказывала мне об этом. И теперь мы вместе с ней…
– Да чего ты мелешь? – поморщился Пётр. – Какая на хер трёхцветная радуга?
– Трёхцветная радуга… – Синдзу вскинула голову и заговорила с придыханием, точно читала стихи: – Там, где начинается трёхцветная радуга, мы вместе с Пан-Йон…
– Ты, сраная электронная дура! – Пётр сплюнул накопившуюся во рту желчь. – Она умерла, ты понимаешь! Сдохла! Её больше нет!
Он поднял стакан, но там уже не было ни капли.
– У-мер-ла? – медленно, как испортившийся механизм, произнесла Синдзу и слепо уставилась в стену над головой Петра. – Умерла, – повторила она, но губы её уже не двигались. – Нет, ты не понимаешь. Пан-Йон…
– Опять начинается, блядь! – крикнул Пётр.
Синдзу шагнула к дивану, но вдруг переломилась в талии, как будто её разбил паралич. Её скрученные руки застыли в воздухе. Шея страшно истончилась, превратившись в переплетение вздувшихся жил. Голова с налезающими на лицо чёрными волосами свесилась вперёд. Глаза безумно загорелись.