Они оказались неразговорчивыми попутчиками. Впечатления Сенлина о Байроне были смутными и противоречивыми. С одной стороны, олень был наделен грубым остроумием, отличался нетерпеливостью и бывал высокомерным до такой степени, что его поведение напоминало фарс. И все же, с другой стороны, Байрон нарушил приказ Сфинкса только для того, чтобы они с Эдит могли попрощаться наедине. Но о чем можно болтать с тем, кто ругал тебя за то, что ты ел кошачий корм, напечатал твой проклятый контракт и измерил шаговый шов твоих брюк?
Но, к счастью, и у них нашлась тема для разговора: новый персонаж Сенлина, боскоп Сирил Пинфилд. Под грохот механизмов и скрежет хваталок Байрон рассказывал Сенлину о народности, представителя которой ему предстояло изображать. Уроженцы Боскопии были бухгалтерами Башни. Они вели учет как для отдельных торговцев, так и для целых уделов. Боскопы считались честными, если не скучными людьми. Известные своей нелюбовью к комфорту и роскоши, боскопы ненавидели шик, моду, смех, округленные цифры, горячие напитки, холодные напитки, коктейли и шляпы по причинам, которые были не совсем ясны даже Байрону.
Сенлин не мог представить себе более унылую персону. Он вслух задумался, не в наказание ли Сфинкс предпочел эту маскировку, но Байрон объяснил выбор так: «Большинство пелфийцев предпочтут беседовать с несчастным простофилей, а не с боскопом. И в этом вся суть. Тебе нужно оставаться незамеченным. Так безопаснее».
Остаток пути, занявший почти всю ночь, Байрон посвятил подробному описанию боскопской диеты – до боли пресной, их причуд – как правило, антиобщественных, а также капризов, которых было очень мало и которые сводились к коллекционированию пуговиц, разведению мучных червей и поэзии.
– Если тебя одолеют сомнения, – заключил Байрон, – просто выпали самое неприятное, ненужное и несообразное высказывание, какое только можно придумать. Вот почему бы нам не попробовать. – Он откашлялся и сказал более официальным тоном: – Не желаете ли бутерброд с ветчиной, сэр?
– Я не люблю ветчину, – сказал Сенлин.
Байрон покачал рогами:
– Да ладно тебе! Это какое-то доморощенное ворчание. Ты способен на большее. Ты пытаешься прогнать меня, а не затевать спор о достоинствах ветчины. Пелфийцы – противоречивая раса; если дать им повод для разногласий, они слетятся к тебе, как мошкара. А теперь еще раз. – Байрон протянул к нему ручное зеркало так, словно это был поднос. – Не желаете ли бутерброд с ветчиной, сэр?