Рано обрадовался. В ворохе снаряжения нашлась и была прикреплена к шлему небольшая чешуйчатая бармица для защиты шеи. Сильному точному удару по неподвижной мишени она противостоять не сможет, но кто даст мне сделать такой удар – сильный, точный, по неподвижной мишени? Моя задача усложнилась. Когда представится момент, закончить дело единственным ударом будет непросто.
Из оружия Ева взяла длинный меч и красивый нож. Ни лук со стрелами, ни копье, ни метательные ножи или топоры ее не заинтересовали. Действительно, зачем что-то кидать в противника, если скорость приближения беляка к врагу сравнима со скоростью полета копья? Проще допрыгнуть и проткнуть мечом или сломать позвоночник.
Я тоже оделся и вооружился приготовленными кривым мечом и кинжалом. Лук и стрелы, так же заранее отложенные для похода, я, поразмышляв, с сожалением оставил, они мне не понадобятся: охотиться здесь не на кого, с возможными врагами разберется Ева, а ее саму стрелы не берут. Зачем же таскать лишние вещи? Сейчас мне нужно больше заботиться о сохранении жизни. Поэтому я тоже надел шлем – тоже легкий и не столько красивый, сколько крепкий. Береженого Бог бережет.
– Может быть, вывесить флаг, – рискнул я предложить, – чтобы крепость никто не занял?
– Сейчас у Евы нет флага.
– Флаг можно нарисовать или сделать из чего-то, если Ева покажет, как он выглядит правильно.
Подспудной мыслью было научиться делать фальшивые флаги.
– Некогда. – Ева вскочила на коня. – На месте возьмем новый.
– Где?
– Скоро.
Я рассчитывал на другой ответ, но лучше такой, чем сломанная шея, как у Рябого. «Эта обезьяна слишком много себе позволяла».
Оставшихся в конюшне двух лошадей я отвязал: сена здесь достаточно, проживут как-нибудь. Или сбегут на волю, если ворота оставить открытыми. О таких мелочах, как чужие жизни (тем более, жизни животных) Ева не задумывалась. Когда понадобятся новые лошади, она пошлет за ними рабов, и проблема, по ее мнению, решится.
Выезжая, о воротах Ева не распорядилась, и они остались открытыми. Лошади не пропадут. Пока их не найдут люди. Когда вокруг царит голод, лошади, скорее всего, станут не транспортом, а просто кониной.
Я люблю животных и не желаю им такой участи. Но… Пусть лучше лошади станут кониной, чем люди – человечиной, в этом плане я шовинист, антропоцентризм у меня в крови.