Затем дверь в соседнюю комнату отворилась, и на ее пороге появился заблаговременно доставленный туда сам Авраам-Бер Рабинович, а с ним два солдата с ружьями и примкнутыми штыками, что вызвало у митрополита веселую улыбку.
«И зачем же это вам столько ружей? – спросил он, с интересом созерцая эту действительно смешную сцену. – Али вы думаете, что нашего Рабиновича примчится турок освобождать?»
Секретарь и благочинный понимающе усмехнулись, весьма высоко оценив эту шутку его высокопреосвященства.
«Так ведь преступник, ваше св-в-в-шь», – сказал один из солдат, не зная, как ему следует обращаться к сидящему, который, судя по всему, был тут главный.
«К его высокопреосвященству следует обращаться ваше высокопреосвященство», – торжественно произнес секретарь. Потом он показал Аврааму-Беру место прямо напротив стола, за которым сидел митрополит Филарет, пригласил благочинного садиться, выпроводил солдат за дверь и, наконец, уселся сам. Усевшись же, дал митрополиту знак, что все готово.
«Ну-с, господин еврей, – сказал высокопреосвященный, роясь в разложенных перед ним бумагах, а затем, наконец, заставив себя посмотреть на сидящего перед ним еврея. – Что же прикажете с вами делать?»
«Не имею представления», – ответил тот без тени смущения, поднимая в потолок глаза, словно висящая там люстра и лепные украшения ручались за правдивость его слов.
«Не имеем даже представления», – повторил митрополит, чувствуя в то же время какое-то смутное беспокойство, – так, словно у него заболела на ноге мозоль или вдруг что-то зачесалось в неудобном месте, и место это было столь неудобное, что нельзя было даже и подумать, чтобы его прилюдно почесать.
«А между тем, – продолжал владыка, – вот тут передо мной есть показания двадцати с лишним свидетелей, которые видели, как вы склоняли обывателей православного вероисповедания отказаться от своей веры и перейти в иудейскую религию, крестившись, как они говорят, иудейским крещением… Можете что-нибудь добавить к сказанному?»
«А разве я похож на Всемогущего? – Авраам-Бер кивнул головой и приятно улыбнулся. – Только Всемогущий посылает веру или отнимает ее, когда сочтет нужным. Человеку это невозможно».
«Надо ли, следовательно, понимать, что вы не склоняли православных обывателей покинуть свою веру и перейти в иудаизм?» – спросил митрополит.