Открыв дверь своей избы, Севастьян у порога снял с плеча ружьё, мешок, всё положил на пол. Глянул на угол с образами, перекрестился, переоделся и растопил печь. Не для того, чтоб согреть помещение, а чтоб изба живой дух и уют приняла.
Сидел и смотрел на огонь, думал о завершившемся пройденном тяжком пути, о долине Хомолхо, о Хоньикане, а вспомнив его свадьбу, улыбнулся. Достал из кармана самородок, от огня он заблестел по-особому – заиграл жёлтым металлическим оттенком, отчего на душе Севастьяна стало легко, а тело покинула усталость.
Налюбовавшись золотом, решил спрятать его в погребке, устроенном под полом избы, закрывающемся массивной крышкой в уровень половиц. Здесь он хранил приобретаемые по осени у местных крестьян картофель, огородные и лесные соления. Используя укромную нишу, он и схоронил свою ценность, предварительно завернув её в суконную тряпицу…
В контору исправника Севастьян пошёл через день, два дня и ночь обдумывал, как и с чего начать разговор. Задумка особая, для него новая и несвойственная его обычному ремеслу.
– Зачем пожаловал, Перваков? – первыми словами встретил Ряженцев, как Севастьян перешагнул порог.
– Вопрос, уважаемый Святослав Романович, имеется, ноги и принесли меня к вам.
– Что ж за вопрос? С челобитной какой, али на тебя напраслину навёл кто?
Помощник с секретарём, глянув на молодого человека и не проявив к нему интереса, продолжали листать бумаги и что-то писать.
– Нет, слава Богу, ни то и не другое. Задумка имеется, Святослав Романович.
– Чего там надумал? Выкладывай, коли пришёл. – Ряженцев пальцами правой руки поправил усы и пристально всмотрелся в посетителя.
Смутившись, но тут же оправившись, Севастьян начал:
– Золото в ключах люди ищут, по всей Олёкме и далее ходят. Приезжие и те туда же…
– А тебе что до этого? Каково до них? – перебил Ряженцев и вскинул свои чёрные брови, отчего у Севастьяна душа заколебалась.
– Так приобщиться желание имею, ежели разрешение дадите.
– Хм, и на кой тебе этакое беспокойство? Ты ж зверолов, пушниной промышляешь, аль денег не хватает?
– А кто ж откажется от запасу на жизнь, всяк охочий до этого, медведь и тот жир на зиму копит.
– Да знаешь ли ты, каковы обстоятельства с промыслом золота? Я вот скажу: и не ведаешь. То ж не силки, чтобы в них пушнина попадала, а тут люд тысячами квадратных саженей и толпами землю перекидывают, а проку шиш – кто пустой бродит, кто золото по крупицам собирает, а хозяева счёт ведут строгий.