– Да он ненормальный! Наверняка засланец врага! Не верь ему!
Егор поморщился, стараясь не слышать гневных воплей, и осторожно спросил:
– Но ты понимаешь, что нас ждут всякие опасности? Чудовища, невзгоды и нападения врагов? Что ты можешь еще, кроме наблюдения и кидания огненными шарами?
Ганди-Ла смущенно потупился, заулыбался, показывая мелкие зубы без клыков, засопел, чешуя на его серой физиономии слегка потемнела, так что в общем можно было сказать, что он «покраснел».
– Ну… хм… – сказал он. – Я большей частью теоретик, но знаю много всего… не зря пять лет провел в Небесной Пирамиде… многие заклинания выучил, но не все до конца… иногда не совсем то выходит. Еще знаю свойства растений, минералов, классификацию чар… Да, точно могу вылечить ячмень и обеззаразить воду, а это в дальнем путешествии исключительно важно!
– Прогони его! Откажи, ради всех богов Вселенной! – бесновался советчик.
– Хорошо, ты идешь с нами, – вынес вердикт Егор, которому давно хотелось сделать что-нибудь назло крылатому щеголю.
Рахива просиял.
Аладдин сделал вид, что падает в обморок, и на самом деле едва не плюхнулся в болото. Притормозил в последний момент, затрепетал крылышками и набросился на Егора, как большая и очень сердитая оса:
– Что за компания! Дубина на дубине! Вместо героя – жалкий недомерок с прыщами на физиономии! Вместо доблестного воина – сонный увалень с дубиной, а вместо мудрого мага – недоучившаяся, занудная ящерица! Нет, я отказываюсь работать в такой обстановке!
Он исчез с легким «блоп», сгинул в облаке разноцветного дыма, но через мгновение появился вновь, насупленный и со свежим фингалом под глазом. Похоже, начальство взбунтовавшегося СУКА вправило ему мозги, причем сделало это атавистическим, но действенным способом.
– А теперь веди, – сказал Егор. – Наверняка ты знаешь, как выйти к северному краю топей и добраться до Ставира.
– Само собой! – воодушевленно воскликнул Ганди-Ла. – Только гляну вон на те растения семейства дурнопахнущих…
Путешествовать вместе с рахива оказалось в одно и то же время и сложнее, и проще. Проще оттого, что он уверенно находил дорогу, издалека обнаруживал хищников и легко их отпугивал. Сложно потому, что в его чешуйчатой груди билось сердце настоящего исследователя, что подошло бы естествоиспытателю эпохи Возрождения или ученому девятнадцатого века.