Батюшка № 2 внешне оказался полной противоположностью первому: свеже молодой, тощий, высокий, с хвостиком длинных волос, узколиц, в очках, интеллигентного вида, смешлив и ироничен, предельно образован, разговорчив, слегка картав, женат. Pовесница-жена в половину его роста, c круглой светловолосой головкой, неразговорчивая. Узнали, что иконописица.
Народ обрадовался и повалил в церковь.
Драма развилась стремительно.
Жительницы дальнего зарубежья, по прошествии лет слегка подзабывшие железную хватку родного государства, не сразу её распознали в поведении священника. Благоприобретённая в чужой стране привычка к демократическим свободам и вера в христианскую соборность сделали их наивными пред лицом русской церкви, смутили их женский ум. Конфликт имел идейную основу. Иллюзии очень скоро уступили место сожалению, сожаление – разочарованию, а затем короткая борьба за свои права и сдача рубежей.
Конфликт возник неожиданно и как бы на ровном месте. К тому времени закончились немногочисленные богословские разговоры с прихожанами за обеденным столом жилой части церковного дома, на чём навсегда исчерпала себя пастырская миссия нового батюшки, и погребена им заживо соборная инициатива по отношению к таким уже привычным для них обязанностям, как уход за библиотекой, занятия в воскресной школе, проведение праздников. Не сразу и не совсем поняли, что означает торопливый батюшка, убегающий от очередной просьбы прихожанки благословить церковное начинание. Оба земельных участка, на которые уже были выделены пожертвования неизвестных благодетелей, замерли в процессе покупки. Невнятная растерянность поселилась в чувствах прихожанок. Тем не менее, продолжал трепыхаться самодельный приходской листок.
Привыкшие к демократическим свободам женщины столкнулись с откровенной церковной диктатурой и оторопели.
«У кого деньги, тот и правит», – услышали прихожанки в устах священника уже подзабытую, но знакомую формулу, которую в церкви слышать отказывались. Ряды присутствующих на службе враз поредели. Зато пополнились ряды неверующих соотечественниц, которых батюшка по разным мирским вопросам приглашал на жилую половину дома.
Церковная община, зарегистрированная по местным законам, мало походила на свой российский вариант: в неё входили не сколько верующие, сколько имущие, в количестве, несравнимо меньшем действительному приходу. Однако батюшка, презрев такое обстоятельство, срочно собрал её, чтобы участники подписали не совсем понятную им петицию Московскому Патриарху. Что-то связанное с церковной землёй, но не совсем то, что они слышали об этом от батюшки прежде, и не совсем соответствующее действительности, которую наблюдали.