Дуло «кольта» Чудовища смотрело прямо на нее; оно почему-то оставалось темным, хотя бандит не прекращал нажимать на спусковой крючок. Барабан уже опустел, но Чудовище не обращал внимания на это обстоятельство.
И в следующий миг Жерех и Профессор Колбасинский всадили в подельника по паре пуль. Полоумный проскрежетал что-то сквозь пену, клокочущую на губах, а потом рухнул ничком.
– Лазарус! – спохватился Жерех; он опустился на одно колено, пистолет в руке главаря дымился.
– Живы будем, пока не помрем, босс, – отозвался Лазарус. – Еще одна дырка в шкуре… Сгодится для вентиляции… – Он крякнул и стащил через голову пропитанную кровью рубаху. – Чудовище всегда стрелял, как педик.
– Хм… – Колбасинский склонился над раненым; бронебойная пуля прошила плечо Лазаруса навылет. – Я предполагаю, что токсины этого членистоногого спровоцировали у нашего монстра тестостероновый прилив, Чудовище буквально захлебнулся гормоном агрессии.
– Кончай жужжать, Профессор, – отмахнулся Жерех. – Я тебе не за то плачу! Поднимай Лазаруса, он нужен мне живчиком сейчас же! Марашка!
– Да, босс! – откликнулся краснобородый.
– Собирай тепловое ружье и шагай вперед. Увидишь паутину – жми гашетку.
– Заметано, босс!
– И смотри, чтоб эта дрянь тебе на котелок не свалилась.
– Ладно…
Марашек ушел, пошатываясь от тяжести ручного излучателя, который он собрал из частей, что несли в рюкзаках подельники. Через несколько секунд в глубине известкового замка ахнуло, пронеслась вдоль стен волна горячего воздуха. Жерех схватил Скворцова за плечо, поставил на ноги. Ремине повезло меньше – бандит поднял ее за волосы.
– Поднажмем, мои хорошие! – прошипел он Реми в ухо.
…Все смешалось в ее голове. Нелепый адюльтер О’Ливи и Грезы, кровь Чудовища, разбрызганная по стенам, молниеносные перемещения львиной звезды, запахи рифового леса, нечеловеческая усталость. И жара, жара, жара…
Реми сильно тошнило, но рот был заклеен, и ей ничего не оставалось, только с шумом втягивать воздух носом. И спешить, спешить, спешить… Навстречу неизвестно чему. Но вряд ли чему-то хорошему.
…Вода наполняла чаши окаменевших ракушек, срывалась вниз сверкающими струйками, и снова – в ракушки, а потом – по размытым желобам, куда-то в глубь барьерного рифа.
Проводник, увидев воду, заворчал горлом. Его кожа из светло-зеленой стала белесой, прозрачной. Он задрожал и бочком, точно завороженный, двинулся к водопаду.