Оранжево-красный лес перегораживал низину неровной стеной. Сухопутные коралловые полипы тянулись к небесам – высокие, как тополя, раскидистые, как ливанские кедры. Они жили век, потом умирали, и на их костях появлялись колонии молодых полипов.
Это был настоящий коралловый риф на суше. Пестрый, кишащий жизнью, причудливый, лишенный форм, привычных глазу человека.
Как Реми и мечтала, дорога шла через джунгли. Или через риф. Каждый волен называть эту территорию, как захочется: исходя из собственных ощущений и привычек.
Первым нарушил молчание О’Ливи:
– Это и есть тот самый рифовый лес?
Реми хмыкнула: ей понравилось, как О’Ливи «скрестил» два понятия.
– Лес за бугром, – буркнул водитель. – Здесь подлесок.
Тучи светящихся созданий – насекомых ли? или все-таки летающего криля? – висели среди кораллов. Вокруг корявых ветвей вились лианы – или это водоросли сине-зеленого цвета? Подрагивали вдоль дороги мясистые бутоны местных актиний. И Ремине показалось, что мелькнул среди молодых полипов полосатый бок гигантской рыбы-клоуна. Только рыба эта почему-то ходила на лапах и, судя по всему, ворчала, как растревоженная цепная собака.
– Остановите на минуту машину! – попросила Реми.
Греза ахнула и закатила глаза.
– Не положено… – процедил водитель и треснул кулаком по приборной панели еще раз.
– Но мне хочется посмотреть!
– Сказали же тебе – не положено! – прикрикнула на нее Греза, и Ремина подпрыгнула от негодования.
– Только посмотреть! Я ни на шаг не отойду, ни к чему не притронусь!
– Реми! Что за капризы? Ну в самом деле! – чванливо поджал губы О’Ливи. – Вы ведь не маленькая девочка!
Ремина отвернулась к окну. Ссутулилась. Надула губки.
«А еще писатель! – мысленно укорила она О’Ливи. – Шкура продажная! Предал литературу ради гарантированной миски с супом! Сапоги готов лизать хозяину и хозяйке, а хозяйка старше меня всего-то на четыре года!»
Реми догадывалась, что Прозерпина не будет выглядеть как Женева, Москва или Токио. И все же поездка по улицам главного города Сирены только усугубила ее меланхолию.
Не город. Поселок, который расползся по холмам, как расползается манная каша по столешнице, если ее наляпать мимо тарелки.
Фрагменты старых колониальных кораблей, переоборудованные в склады и депо. Одноэтажные дома из известняка, белого или желтого, с железными крышами. Повсюду теплицы и парники – земные растения на Сирене приживались только на привезенном черноземе и под светофильтрами, которые могли защитить от интенсивного ультрафиолета второго солнца – компонента «Б» двойной звезды Тау Скарабея.