Двенадцатый удар часов в комнате мальчика возвещал начало нового дня и нового года по старому стилю. Мальчик лёг в постель, и, от впечатлений, быстро уснул тем безмятежным и волшебным сном, какой бывает только в детстве. Ему приснились бородатые волхвы в длинных белых одеждах. На туманной поляне в глухом лесу они ходили вокруг серого камня с непонятными письменами и тихо, нараспев бормотали заклинания. Казалось, что говорят они по-русски, но понять ни одного слова было невозможно.
И тот же самый сон видел в далёкой Москве старый профессор. Только он точно знал, что написано на камне, и чувствовал, что предсказанное чудо уже случилось где-то очень далеко.
–– Я живой! Но что это со мной? Я думаю словами… Я знаю человеческий язык! И буквы! «С. И. ОЖЕГОВ. СЛОВАРЬ РУССКОГО ЯЗЫКА» – прочитал бельчонок надпись на большой синей книге, об которую он так больно ударился при падении головой. – Я знаю слова… Я ещё и разговаривать могу! Вот это да! Я – говорящий бельчонок со знаниями человека! Невероятно! И что мне теперь делать? А, как больно… Обидно будет спастись от совы, приобрести разом знания людей и умереть здесь от холода. Надо выбираться.
Но едва он попробовал подняться, как силы покинули его, и несчастный бельчонок так и остался лежать между книжек в холодной и пустой старой библиотеке.
* * *
–– Тобик! Алёнка! Вставайте! Время уже семь, в школу, в садик опаздаем! Быстро!
Вылазить из-под тёплого одеяла совсем не хотелось. С вечера Тобик долго не мог уснуть, сидел и смотрел в окно до полуночи. Это он видел полную луну, сову и падение метеорита. Сейчас казалось, что всё это был сон. А теперь вот утро, и он, ученик шестого класса Толя Шахматов, должен вставать, умываться, завтракать и отправляться в школу. Утро не обещало ничего хорошего.
–– Ну хватит уже! Вылазь! – мать стащила с него одеяло. – Тобик! Подъём!
Родные звали его Тобиком, потому что он сам так в раннем детстве себя называл, когда ещё плохо выговаривал некоторые звуки. Это домашнее прозвище до того вошло в привычку, что даже сам себя мысленно он называл Тобиком, а не Толей. Официально его звали только в школе, а школу Тобик не любил. Точнее, школа его не любила. Друзей в классе у Тобика не нашлось. Учился он хорошо, но не старательно. Учителя не любили его за рассеянность и неактивность. Обычно в классе Тобик сидел один и чего-нибудь читал. Или думал. Учителя заставали его врасплох вопросом или требованием, которых Тобик не слышал, и не знал оттого, что ответить. Так появлялись плохие отметки. А когда слышал и отвечал – неизменно хорошие. Вот только Тобик вовсе не хотел быть отличником, пятёрки и двойки он принимал с одинаковым равнодушием, а учился только из-за любознательности. В голове его обязательно что-то должно было крутиться, быть отправной точкой для мыслей и фантазий. А вот чего Тобик очень хотел – это чтобы у него были друзья: интересные, умные, надёжные, добрые и весёлые. Но в жизни таких не было.