На этот раз Сталин увиделся мне более «вождистее», что ли. Он вел какое-то совещание, и, может, та самая оса, с которой я сравнил свой пионерский взор, летала у его переносья, как мне казалось, собираясь ужалить в глаз. И все, кто присутствовал на том сборище, гонялись за ней по всему кабинету. А он, покуривая трубку, подрезонивал:
– Что-то ты совсем затяжелел, Никита!
И Хрущев с новой прытью кидался подпрыгивать, чтобы убить своей шляпой осу на высоко расположенном окне.
Осу застрелил из пистолета Берия.
И когда она, свалившись с потолка, упала на стол Сталина, то оказалось, что это вовсе не оса, а некий жук, на спинке которого был оттиснут двуглавый орел.
И тут кто-то, кажется, Молотов, спросил:
– А правильно в свое время расстреляли царскую семью?
Сталин – скрипуче, – словно уже стал памятником и переживал окостенелость сочленений, повернулся и ответил:
– Ежели бы на сей день царь был живой, мы бы были уже мертвыми.
И некий холодок, вернее, сквозняк, прошел по кабинету. Словно где-то рядом разверзлась могила и, совсем по-бегемотьи, зевнула. И именно в эту пору я проснулся, неожиданно открыв для себя, что не помню, кто и – главное – когда расправился с царской семьей.
Я долго тогда жил под впечатлением того сна. И всякая оса (а дело было в арбузное время) наводила меня на новые и новые воспоминания о нем.
На службе я познакомился с двумя горийцами – Владимиром Хубулашвили и Автондилом Таганидзе. И как-то так случилось, что о Сталине они старались не рассказывать ничего того, что выходило за рамки уже известного. А однажды неожиданно заспорили. И предметом их несогласки был вопрос, конечно же, не влияющий на мировую политику. Владимир говорил, что Сталин приезжал погостить к матери в Гори, а Автондил из бушлата ломился, утверждая, что Иосиф Виссарионович и глаз туда не казал.
И вот этот спор как бы распаял их воспоминания о семье Джугашвили. И они стали пичкать такими подробностями, что у меня, сказать по-казачьи, загривок задымился. Причем, оставшись отдельно один от другого, Хубулашвили и Таганидзе утверждали, что чуть ли не являются родственниками Сталину.
Только много позже я узнаю, что они к Гори не имели ни малейшего касательства. Просто в ту пору каждый грузин пытался представить себя земляком великого человека.