Виктор появился лишь к вечеру. На небритом скуластом лице улыбка. Набравшись смелости, она спросила:
– Как назовем дочку?
А он даже не подошел, не глянул, кого произвел на свет. Только в сердцах махнул рукой:
– Как хочешь, так и называй своего выродка!
Она только молча заплакала. Решила, что будет Мариной.
Чуть позже пришла свекровь. Первое время она сильно помогала. Приходили и родители. Как всегда, выпивши. Погалдели и ушли восвояси. И покатились серые, полные безысходности дни.
Виктор продолжал пьянствовать. В один из ненастных вечеров он снова грубо ее изнасиловал. После до полусмерти избил. Ей казалось, что ему доставляет удовольствие издеваться. При этом он только приговаривал:
– Ты моя законная жена! Что хочу, то и делаю!
Она только молча плакала.
Прошел год. Тогда ей казалось, что минуло никак не меньше десятилетия. Настолько чудовищной была ее молодая, еще только начинающаяся жизнь. «Насколько же меня хватит?» – все чаще задумывалась она. И с ужасом понимала, что ненадолго.
Побои и оскорбления продолжались. Кто знает, чем бы все закончилось, если бы не… Впрочем, все по порядку.
По своему уровню жизнь в Глазовке, как и в большинстве российских деревень, была далека от идеала. Это итальянцы и немцы, турки и китайцы по уграм жарят яичницу на русском газе. А сами русские раздувают допотопные печки, глотают тоннами пыль и сажу, лишь бы не замерзнуть лютой зимой. А еще русские сжигают в печках «легкие планеты» – собственные леса. И глазовские крестьяне не исключение. Каждую осень собирались они и коллективно отправлялись в лес по дрова.
Третий день подряд Виктор Сизов вместе со всеми ездил на своем стареньком ДТ-75 на заготовки.
То утро было четвертым. В предыдущие дни возвращался он поздно вечером, как всегда, пьян. Самое время подкалымить!
Жена молча собирала ему сумки с харчами и принималась за домашние хлопоты, даже не замечая, когда муж покидает дом. Честно говоря, ей это было безразлично. Она уже давно мечтала о разводе. Однажды даже заикнулась. Тогда Витька избил ее. Запинаясь от злости, орал: «Я тебе покажу развод, сучка! Еще раз пикнешь – убью! Чтоб никому не досталась…».
И она знала, чувствовала, что он способен на все. Сколько унижений!
«Господи! Что же будет, когда подрастет и станет все понимать ребенок? Сколько стыда!» – затравленно думала она. Внутри что-то изменилось.