Некоторые жители населенных пунктов, которые Кочеты миновали по пути, говорили:
– «Это же саранча, после которой остается только конский навоз и человеческие отходы. А еще они воры: пасут скот на чужой траве, забирают сено, выкапывают картошку, пилят деревья и ломают заборы на дрова».
Пётр Васильевич был свидетелем того, как пойманный на краже дров для обогрева своей семьи, один из беженцев оправдывался перед местными жителями:
– «Знаете, я никогда не крал, я был честным человеком, а сейчас превратился в вора».
А его подельник оказался смелее и наглее, вовсе и не думая каяться:
– «Мы забрали, ну и что? А наше добро немцы не забрали?».
И действительно, беженцы порой испытывали тяжёлую нужду в крове, тепле и еде. И далеко не всем беженцам удалось доехать до новых мест без потерь. В дороге умирали, в основном от холеры, старики и маленькие дети.
По дороге к Барановичам и посадке в вагоны в колонне из одиннадцати крестьянских беженских семей Белостокского и Бельского уездов Гродненской губернии из-за холеры был потерян каждый пятый беженец.
Погибали и лошади. Тогда военные помогали таким беженцам, оставшимся без лошадей, и сажали их с собой на попутные подводы, обеспечивая и продуктами.
И хотя военная обстановка в этот период была тяжелой, но порядок, безопасность и питание беженцев были организованы неплохо.
По разнарядке властей, как правило, все беженцы из Белостокского уезда Гродненской губернии пересаживались на поезда в Барановичах.
И, уже находящегося в вагоне, Петра Васильевича Кочета теперь немало также волновало и то, что их товарный поезд часто останавливался по дороге на переформирование и вроде бы даже менял направление движения, из-за чего на полустанках некоторые крестьяне отставали от поезда и теряли свои семьи.
Несколько дней поезд Кочетов от Барановичей до Калуги шёл медленно и с остановками. У пассажиров этого товарняка не было печек и, соответственно, возможности приготовить себе горячую еду и обогреться уже холодными августовскими ночами.
Но они выдержали, ибо заветная цель была близка.
К тому же на некоторых питательных железнодорожных пунктах им всё же давали горячий обед (картофельный суп или борщ на мясном бульоне), по одному фунту на человека чёрного и до полуфунта белого хлеба, который пекли в соседних деревнях, и выдавался чай с сахаром.