Пётр второй - страница 82
Но случалось, что местные жители обвиняли беженцев в германофильстве. Поэтому обоснованность таких обвинений проверяла полиция.
Обозы с беженцами потянулись теперь и южнее деревни Пилипки, с юго-запада на северо-восток от деревни Котлы через деревню Трещотки до деревни Клейники, и далее через Нарев на Волковыск. Доверху загруженные домашним скарбом крестьянские телеги, запряжённые изнурёнными лошадьми, бесконечной и плотной вереницей тянулись по шоссе.
Пётр Васильевич Кочет встретил эти обозы, когда вместе с женой и Григорием повёз своих сыновей в гости к бывшему тестю в деревню Котлы.
Тот теперь получал письма с фронта от своего самого младшего сына Ивана Мартыновича Раевского – подпоручика, командира взвода. Из них вся родня немного узнавала о событиях на его участке фронта, хотя цензура тщательно вымарывала ненужные места в тексте.
Туда они, специально взяв с собой друга и родственника к тому же и фотографа Григория Денисюка, ехали в переполненной подарками телеге семьи Петра Васильевича Кочета, управляемой тринадцатилетним Борисом.
На им встречавшихся телегах и прочих повозках с беженцами виднелись раскрашенные различными узорами простые деревянные сундуки, узлы с одеждой, подушки, пёстрые лоскутные одеяла, мешки с мукой, косички лука и глиняная посуда. Из лукошек, решёт и корзин, покрытых тряпками, торчали клювы ещё живых кур и уток. А редкие мужчины из обоза периодически спешивались и горячо обсуждали что-то между собой.
Женщины же насторожено вглядывались в лица встречных ездоков – зачем они здесь, не ограбят ли?
А дети с любопытством выглядывали из своих кибиток, оглядывая чрезвычайно редкую встречную повозку, и приветливо улыбаясь своим сверстникам Борису и Петру.
Периодический детский плач, визг привязанных к телегам поросят и лай сопровождающих повозки собак иногда оглашали почти мёртвую сопутствующую тишину передвижения обозов.
– И что будет с этими несчастными обездоленными людьми? Что их ждёт в будущем? – задавал себе вопрос Пётр Васильевич – А что будет с нами? Ведь война может докатиться и до нашей деревни. Вон сколько отступающих войск мимо прошло!? – взволновался он.
Но его раздумья отвлекла мрачная картина. У обочины шоссе около телеги, над трупом павшей лошади, стояла растерянная плачущая женщина. По-видимому, это была вдова-крестьянка. С растерянным и убитым горем лицом, по щекам которого катились крупные слёзы, она стояла безмолвно, как изваяние. А из телеги из-под кучи домашнего скарба доносился скулёж двух маленьких девочек. Петра потрясла эта картина. Но больше всего его удивило то, что никто вокруг не оказывал женщине помощь.