Изо рта Марка вырвался вздох облегчения. Глазам стало больно, то ли от яркого света, то ли осознания новости. Он чуть закинул голову вверх, а затем, немного хромая, подошел обратно к кушетке. Сев, он перестал держать простынь и уже обе руки вначале обхватили горло, затем попытались взъерошить волосы на голове.
– Так как вы себя чувствуете?
– Все плывет… – его голос постепенно утрачивал хрипоту. А интервалы между словами удлинялись.
– Вы помните кто вы? Чем занимались и за что были осуждены?
– Смутно все… как во сне.
– Да. Это нормальное ощущение после пробуждения, – мужчина стоял неподвижно, внимательно разглядывая лицо Марка, – для начала скажу, что сейчас две тысячи сто восемьдесят четвертый год. Лето. Седьмое июля.
Марк Круглов смотрел стеклянными глазами куда-то за спину собеседника. Услышанное пока не осознавалось им в полной мере. В голове стали всплывать последние воспоминания – обещание, что это заключение будет самым страшным наказанием! А теперь он находился здесь, и ему сообщили, что все закончилось. В груди похолодело, а сердце стало биться быстрее.
– Марк, у вас участился пульс, вам все же нехорошо?
– Нет… Не плохо. Просто…
– Прилягте, вам не следовало подниматься так сразу, – Элон начал обходить кушетку.
Парень послушно стал укладываться обратно, пытаясь внимательно рассмотреть мужчину. Высокий, худой. В линзах очков отражалось лицо Марка, напуганное и бледное. Одежда на нем странная. Гладкий, обтягивающий шею и руки, белый бадлон. Такие же белые штаны и серая обувь. Лицо непринуждённое с едва уловимой улыбкой.
– Так же хочу сообщить, Марк, что вы успешно прошли дейдрим-сканирование.
– Что это значит? – спросил парень, взгляд его потупился.
– В ближайшее время вы это узнаете. По закону я должен сообщить вам об этом сразу. Пока же для вас это не имеет никакого значения. Еще нужно убедиться, что ваше здоровье в норме и…
– Московской тюрьмы? – вдруг спросил Марк, вновь посмотрев на мужчину.
– Простите?
– Вы сказали, что начальник Московской фригус-тюрьмы?
– Не совсем… Директор центра реабилитации… да, в Московской фригус-тюрьме. Вас что-то смущает?
– Меня судили и поместили в анабиоз в Новосибирске, – его брови слегка приподнялись, взгляд стал осознанным.
Задумчивость Элона Остовского длилась несколько секунд:
– У меня нет информации по этому вопросу. Ваша капсула находилась в Москве больше ста лет. Возможно, ее транспортировали к нам по какой-либо программе реорганизации. Это частое явление, что не удивительно, ведь мы самая крупная фригус-тюрьма в стране.