Мистер Чартон, старенький вдовец, свою жизнь посвятил фармакологии. Он намекал, что рано или поздно кто-то может унаследовать его аптеку, какой-нибудь молодой человек с научной степенью фармаколога и интересом к этой профессии. Говорил, что мог бы посодейстовать с обучением. Если бы он посулил мне открыть аптеку на Луне, я бы, пожалуй, клюнул.
Но моей целью был космос, и я твердо решил стать инженером.
Услышав это, мистер Чартон не поднял меня на смех. Он сказал, что, возможно, я прав, но не стоит забывать: куда бы ни забрался человек – на Луну, на Марс или на самые далекие звезды, – аптеки и аптекари понадобятся и там. Потом он выкопал из своих залежей несколько книг по космической медицине: Страгхолд, Хейбер, Стэпп и другие авторы.
– Когда-то и я подумывал об этом, Кип, – глядя в сторону, обронил он. – Но теперь уже слишком поздно.
По большому счету мистера Чартона интересовали только лекарства, но у нас продавался весь традиционный ассортимент американской аптеки, от велосипедных камер до наборов для завивки волос в домашних условиях.
Ну и мыло, конечно. В тот день, придя на работу, я не мог не рассказать о конкурсе и награде.
«Звездный путь» расходился из рук вон плохо: Сентервилл – городок консервативный, чурающийся новых брендов; бьюсь об заклад, некоторые старожилы сами варят мыло. Но мистер Чартон все же нашел две запылившиеся коробки и выставил их на прилавок. А затем позвонил в Спрингфилд поставщику.
Он действительно мне помог. Он снизил цену на «Звездный путь» почти до оптовой. Он расхваливал мыло перед покупателями – и почти каждого уговорил оставить обертку. Я же выстроил на стойке с газировкой, по обеим сторонам от крана, пирамиды из «Звездного пути». Покупатели угощались кока-колой – а я разливался соловьем о старом добром мыле, которое моет до дыр, напичкано витаминами, увеличивает шансы на Царствие Небесное, дает пышную пену, мягко и нежно действует на кожу и не нуждается в Пятой поправке для защиты своей чести и достоинства. Я потерял всякий стыд! Без мыла от меня уходил разве что глухой или быстроногий.
И только фокусник мог, купив «Звездный путь», оставить меня без обертки. Взрослых я старался уболтать, детей иногда подкупал – платил цент. Кто приносил обертки из других магазинов, получал десять центов за дюжину. Правила разрешали послать сколько угодно рекламных лозунгов на обертках от мыла или их фотокопиях. Я хотел было напечатать уйму фотокопий, но папа отсоветовал: